Поэты и вожди. От Блока до Шолохова - стр. 14
Но на глаза Вукола Лаврова, который одинаково ровно относился и к маститым авторам и к начинающим поэтам, Иван Бунин не попал. Сидевший за редакционным столом служащий оглушил переступившего порог голубоглазого с деревенским румянцем на щеках молодого человека (точно определив с первого взгляда, что перед ним стихотворец), такими словами: «Если стихи, то у нас их на девять лет!»
На всю жизнь запомнил Иван Алексеевич свой первый визит в «толстый» журнал и долго недоумевал, почему в журнале припасено стихов на девять, а не на десять или восемь лет?
Можно не пытаться выяснять – где Бунин останавливался тогда: денег, чтобы оплатить ночлег, у него не оказалось, возможно, что и на обед их не хватило после посещения знаменитого трактира…
Уехав из Москвы не солоно хлебавши, Иван Бунин вернулся в Орел. Там вышла его первая книжка стихов, грубо осмеянная петербургским влиятельным «Новым Временем»: «Еще одна чесночная головка появилась в русской литературе…»
В первом очерке о жизни Ивана Бунина в книге «Русские писатели в Москве» ошибочно утверждается: «Первая встреча писателя с Москвой произошла в начале 1894 года (эта неточность отсюда перешла в энциклопедию «Москва»). Остановился Бунин в меблированных комнатах Боргеста, неподалеку от Никитских ворот…»
Но это далеко не так. Как журналист и корреспондент «Орловского вестника» он побывал в Москве и летом 1891 года вместе с издательницей газеты в те дни, когда открылась на Ходынке французская выставка. Остановились они тогда в Неглинном проезде, номерах Ечкиной. Об этом сообщает в «Жизни Бунина» Вера Муромцева-Бунина. Будучи специальным корреспондентом газеты, Иван Бунин писал тогда отчеты с проходившей выставки, вызывавшей большой интерес во многих городах России.
И в тот приезд Бунин поспешил в Кремль, снова поразивший его воображение зубчатыми стенами. Тогда он не только обошел Боровицкий холм, но и поднялся на колокольню Ивана Великого, чтобы увидеть город с птичьего полета. Ему нравилось в Кремле все, он запоминал каждое древнее название, связанное с историей, топографией местности, каждое слово волновало его душу: «Как хорошо! Спас на Бору!.. Вот это и подобное русское меня волнует, восхищает древностью, моим кровным родством с ним», – писал Бунин. Посетил в тот приезд он знаменитый летний сад «Эрмитаж», библиотеку Румянцевского музея. Не раз ездил на Ходынку, где раскинулись павильоны выставки, один из которых, некогда «императорский», сохранился до наших дней среди строений стадиона «Юных пионеров».
Как многие приезжие, совершил Иван Бунин восхождение на Воробьевы горы. По тем временам это было не просто, но панорама Москвы, открывавшаяся с высоты, стоила усилий.