Поэты и джентльмены. Роман-ранобэ - стр. 5

«Очень, очень занятно».

Владимир Иванович решил повременить с опием. Тем более раненый шотландец не орал, а сносил боль достойно. Возможно, даже удастся спасти.

А раненые все прибывали.

Пальцы едва слушались. Жгут норовил выскользнуть. Он затянул его, отметив: придется пилить по голени. И тут же забыл, что подумал. Воздух вибрировал от стонов, криков, брани. Даль собрал мысль заново.

– Пилить по голени, – повторил вслух. В надежде, что фельдшер или санитар услышит, накорябает записку, не забудет.

Покачнулся. Перед глазами заплясали мушки.

Тела, тела, тела. Еще живые. Или уже неживые. Ему показалось, он услышал свисток снаружи, в отдалении.

Похожий на тот, которым он подзывал носилки.

«Но ведь я – здесь», – тупо удивился. Понял: сознание начало шутить.

Его мутило.

Пахло мясом. Поверх йода, поверх камфары. Нестерпимо пахло мясом. И кишками.

Даль, едва не оборвав полог, выскочил из палатки. Его вырвало желчью на собственные сапоги.

А потом его поразила тишина.

Сперва он подумал, что не заметил ничего, занятый ранеными. Но потом увидел: не только он! Все были растерянны.

Ночная тьма сменилась синей, предрассветной. Солдаты стояли группками или порознь. Таращились. Казаки опирались на пики, недоуменно дергали себя кто за чуб, кто за ус. Офицеры исподтишка оглядывались, прикрикивая без уверенности:

– Спасибо, братцы. Славно дрались. А теперь идемте. Нечего смотреть.

Артиллеристы взобрались на орудия, но и это не проясняло дела.

Как будто невидимая рука просто вырвала страницу с описанием боя.

Неприятеля не было вообще.

Если не считать убитых. Красные куртки шотландских стрелков выделялись на изрытом снегу. Но забрать тела никто не спешил.

Одно слово порхало над всеми, как воробей: опять… опять… опять…

Что ж это за кампания такая?

Полковник Тучков, замызганный и забрызганный кровью, шел к штабной палатке. Увидев, что командир повернул, солдаты и офицеры потянулись к палаткам. На всех лицах сквозь усталость проступало недоумение. Ловко отступить – одно. Чеченцы ускользали в горы тоже внезапно и ловко. Но бросать своих мертвых? Есть же воинская честь.

– Паскуды, – сплюнул ефрейтор в перепачканном мундире. – Нехристи.

Всем остальным тоже это показалось нехорошо и странно.

– Что за курьезная тактика, – задыхаясь, бежали за Тучковым адъютанты, придерживая на боку саблю. – Каждый день одно и то же…. Вот и опять… Ровно в полночь начинать… Зачем? Хотя знают, что мы знаем… Вот и опять… Ровно перед рассветом – опять ни души… Какая цель?

– Возможно, они пришлют парламентеров позже? – крикнул Тучкову Даль. – За телами.