Поэт и Лампа - стр. 2
Так бы и мучилась Лампа в сомнениях, но однажды Поэт принёс в дом картонную коробку. Вынул из упаковки пахнущую новизной никелированную лампу и поставил её на место прежней.
Не церемонясь, взял старую Лампу за понурую шею-штатив и отнёс на улицу, бросив возле мусорных баков…
Лампа, увидев удаляющуюся спину Поэта, задохнулась от удивления и несправедливости: «Ах, зря я ревновала к Машинке. Он не любит меня! Для него я просто «вешалка», «старая рухлядь!»
Так не хотелось Лампе верить в коварство любимого, а в глубине души теплилась надежда, что это недоразумение, что Поэт спохватится и вернётся, а она по праву займёт прежнее место. Разве может другая лампа, даже новая, светить так преданно и самозабвенно!? Она же всегда хотела лишь только одного − радовать милого своим сиянием и большего ничего-то ей не надо…
Глава 2.
Минул месяц. Поэта почему-то покинуло вдохновение. Вначале казалось, что это лишь временный спад. Так уже бывало не раз. Время шло, но ничего не менялось. Его тяготило такое состояние.
Неожиданно мелькнула мысль, что это как-то связано с Лампой. «Старой или новой? − предположил Поэт, произнеся это громко вслух, отчего испугался собственного голоса. – Чушь какая-то…»
Сидя за столиком, печально глядел на печатную Машинку, на тускло светящуюся никелированную лампу, бездумно включая и выключая её…
Одолевала мысль: «Почему вдохновение, словно Муза, то появляется, то внезапно покидает?»
Пытался оценить трезво своё состояние, но ничего не получалось. Время шло…
Неведомые силы управляют нами и во сне. Однажды ночью ему приснилось, что сидит он за рабочим столом и в темноте тянется к любимой старой Лампе, чтобы включить свет.
Из шляпки-отражателя на него глянули большие глаза. Они мерцали загадочно и словно притягивали к себе… В темноте он различил тонкие черты женского лица, пунцовые губы и бледный лоб. Глянул на подбородок, едва различимые ямочки на щеках, курносый носик.
Неожиданно губы сложились в улыбку, а тихий, зовущий голос, произнёс его имя… Поэт наклонился к Лампе-женщине, потянулся, желая поцеловать её, но ожёгся и с криком проснулся.
«Что за сон?» − лихорадочно думал он. Губы действительно горели, как от ожога, а в рассветных сумерках на столе сумрачно-никелево словно ухмылялся из овала абрис новой лампы.
Поэт стал вспоминать женщину из сна, она показалось ему знакомой, где-то он видел это лицо, но где?
Однако через минуту утренняя сладкая нега снова обволокла его, как молочный туман, погрузив в тот же сон, в котором он стал бродить в поисках прекрасной женщины…