Размер шрифта
-
+
Поэмы - стр. 18
То низко метящей, то высоко!
Пускай ее преследуют жестоко
Обман, притворство, страх и ложный стыд,
Пускай, как хрупкий цвет, в мгновенье ока
Она, не распустившись, облетит;
Пусть разуму она несет увечье,
А глупости – напор и красноречье.
Пусть увлекает в драку сгоряча,
Толкает старца в суматоху танца,
Ощипывает ловко богача,
Задаривает щедро оборванца,
Безумствует наотмашь и навзрыд:
Юнцов дряхлит, а дряхлых молодит.
Пускай она пребудет безоглядна,
Доверчива на шепот клеветы,
Под маской милосердья беспощадна,
Коварна под личиной прямоты,
Пусть в прятки с ищущим она играет,
Страшит героя, труса подбодряет.
Пускай она несет раздор сердцам,
Лад меж отцом и сыном рушит в доме,
Пускай творит юнцам и мудрецам
То, что творит огонь сухой соломе.
За то, что мой любимый смертью взят,
Да всем влюбленным эти беды мстят!»
И вдруг – о чудо! – юноша убитый
Пред ней исчез, истаял как дымок,
А там, где он лежал в крови пролитой,
Пурпурный из земли возрос цветок:
Пурпурный в бледно-розовых потеках –
Как кровь, лежащая на бледных щёках.
Она склоняется над ним – вдохнуть
Адониса ожившее дыханье,
И со словами: «Ляг ко мне на грудь!» –
Ломает стебелек у основанья.
И капля сока у цветка внизу
Является, похожа на слезу.
«Цветок стыдливый! Как же ты, по чести,
На своего родителя похож!
Чуть что – опять глаза на мокром месте;
Ты, как и он, сам для себя цветешь –
И вянешь, о цветочек мой несчастный!
Увянь же на груди моей прекрасной!
Здесь было ложе твоего отца,
И ты ему наследуешь законно;
Так пусть тебя качает без конца
Рыданьями волнуемое лоно;
Вовеки в сладком забытьи живи,
Лелеемый лобзаньями любви!»
Сказавши так, восходит в колесницу,
И стайка среброкрылых голубей,
Взлетев, несет Пафосскую царицу
Над ширью белопенною зыбей
К родным скалам, на брег первоначальный, –
Чтоб затвориться ей в глуши печальной.
Жалобы влюбленной
Я, размышляя, на холме лежал
И вдруг услышал горьких жалоб звуки.
Покатый склон, удвоив, отражал
В лазурный купол этот голос муки.
То бурно плача, то ломая руки,
Шла девушка по берегу реки
И все рвала какие-то листки.
Соломенная шляпка затеняла
Ее лицо. Хранили все черты
Печать уже разрушенной немало,
Но все еще приметной красоты.
Был облик полон юной чистоты,
Но юность от безвременной кручины
Уже оделась в частые морщины.
Она пыталась, комкая платок,
Замысловатым вышитый узором,
Соленой влаги осушить поток,
Из глаз гонимый болью и позором,
На вышивку глядела влажным взором,
И горький стон или надрывный крик
Долину оглашал в подобный миг.
То взор ее, горящий исступленно,
Страница 18