Поединок разумов (сборник) - стр. 9

Ближайший или далекий?

Все тело требовало: сейчас, немедленно.

Она двинулась к ближайшей порции, прочь от Солнца. Солнце никуда не денется.

Раздался вздох облегчения. Опасность была слишком реальна.

– В какой части неба они сейчас находятся? – спросил О’Доннел.

– Думаю, я смогу вам показать, – ответил астроном. – Где-то вон в той части, – показал он рукой, подойдя к открытой двери.

– Превосходно. Лейтенант! – О’Доннел обернулся к оператору. – Давайте!

Ученые остолбенели от неожиданности. Оператор поколдовал над пультом, и капля начала догонять точку. Майкхилл двинулся было через комнату к пульту.

– Стоп! – рявкнул генерал, его командирский голос остановил антрополога. – Я знаю, что делаю. Корабль специально для этого выстроен.

Капля на экране догнала точку.

– Я поклялся уничтожить «пиявку», – сказал О’Доннел. – Мы никогда не будем в безопасности, пока она жива. – Он улыбнулся. – Не посмотреть ли нам на небо?

Генерал направился к дверям. Молча все последовали за ним.

– Нажмите кнопку, лейтенант!

Оператор выполнил приказ. Все молча ждали.

В небе повисла яркая звезда. Ее блеск рассеял ночь, она росла, потом стала медленно гаснуть.

– Что вы сделали? – выдохнул Майкхилл.

– В ракете были водородные бомбы, – торжествующе пояснил О’Доннел. – Ну как, есть там что-нибудь на экране, лейтенант?

– Ни пылинки, сэр.

– Господа, – сказал генерал, – я встретил врага и победил. Выпьем шампанского, господа, у нас есть повод!

Майкхилл неожиданно почувствовал приступ тошноты.

Она содрогнулась от страшного потока энергии. Нечего было и думать удержать такую дозу. Долю секунды ее клетки еще сопротивлялись, затем перенасытились и были разорваны.

Она была уничтожена, растерта в порошок, раздроблена на миллионы частиц, которые тут же дробились еще на миллионы других. На споры.

Миллиарды спор летели во все стороны. Миллиарды.

Они хотели есть.

Квидак наблюдал с пригорка, как тонкий сноп света опускается с неба. Перистый снизу, золотой сноп сиял ярче солнца. Его венчало блестящее металлическое тело скорее искусственного, чем естественного происхождения. Квидак пытался найти ему название.

Слово не вспоминалось. Память затухла в нем вместе с функциями, остались лишь беспорядочные осколки образов. Он перебирал их, просеивал обрывки воспоминаний – развалины городов, смерть тех, кто в них жил, канал с голубой водой, две луны, космический корабль…

Вот оно! Снижается космический корабль. Их было много в славную эпоху Квидака.

Славная эпоха канула в прошлое, погребенная под песками. Уцелел только Квидак. Он еще жил, и у него оставалась высшая цель, которая должна быть достигнута. Могучий инстинкт высшей цели сохранился и после того, как истончилась память и замерли функции.