Подвох - стр. 45
Она уже улыбалась фотографу, без конца нажимающему на спусковую кнопку, а в нос Маркуса ударил её разъедающий сладкий парфюм.
– Ну, что, Лейла, – изобразил он улыбку, – узнала, как называется аэропорт Лондона?
Девушка тут же пихнула его рукой, на которой тяжелым грузом висел широкий бриллиантовый браслет.
– Эта шутка стара, как моя покойная бабушка! Может, хватит уже? Лучше скажи, как тебе мое платье? – Она демонстративно опустила свои глаза на глубокое декольте, открывающее вид на пышные и искусственные груди. – Нравится?
– Видал и лучше.
– Боже мой, Маркус! Откуда в тебе столько грубости? Знаешь, если ты и дальше будешь вести себя, как болван, то никто на тебе не женится!
Маркус снисходительно взглянул на неё.
– Правильнее сказать: не выйдет за меня замуж, дорогая.
– Один хрен! – отмахнулась девушка. – В последнее время, поговаривают, ты совсем ума лишился.
– Всё может быть.
– Даже не отрицаешь!
Раньше подтрунивание над Лейлой его хоть как-то забавляло. Сейчас же раздражало, как крапива кожу.
– Хорошо, что я не поставила на тебя, – прыснула Лейла, вздернув подбородок. – С таким хамским отношением к женщинам ты по-настоящему заинтересуешь, разве что, букашку.
– Чего ты не сделала? – нахмурился Маркус.
Поняв, что её слова заинтересовали его, Лейла ещё сильнее отставила грудь вперед и надула донельзя пухлые губы, что с каждым годом становились все больше и больше.
– Леон рассказал мне о вашем маленьком пари. Всё, как и в детстве: вы с ним спорите, а мы все, – оглядела она Роберта и Жорова, – делаем ставки, чья возьмет. Если раньше в тебе никто не сомневался, то сейчас… – Лейла изобразила печаль. – Сейчас ты сильно сдал, дорогой мой Маркус. Не переживай, это останется между нами. Дедушке Арнольду не обязательно знать, что его единственный внук, на которого он собирается оставить огромнейшую компанию, может так глупо профукать её и явно профукает. Удачи тебе, кавалер!
Подмигнув, Лейла медленно двинулась в центр зала, продолжая здороваться и смеяться со всеми, кто тянулся чмокнуть её. Острейшее раздражение Маркус охладил мощным глотком крепкого виски, после чего небрежно, с громким стуком, поставил стакан на поднос мимо проходящего официанта. Леон действовал на нервы так же сильно, как и вся его гнилая семейка. Противостояние двух сторон семьи Ротман с каждым годом становилось всё враждебнее, а льстивые улыбочки и напыщенная вежливость лишь сильнее подливали масло в огонь.
Маркус ненавидел их всех, и прекрасно понимал, что и к нему относились точно так же. С самого детства мамаша Леона смотрела на него, как на какую-то гадость, испортившую её жизнь. Сначала он думал, что это всего лишь его воображение, просто Ирина Сергеевна была слишком строгой и хмурой тетей. Однако позже, по мере своего взросления, Маркус всё отчетливее видел её острую неприязнь и ненависть по отношению к нему. Его отец Ламмерт всегда говорил, что у той не все дома, а Луиза Ротман считала, что у отца и матери Леона серьезные проблемы в отношениях, оттого эта женщина по-своему несчастна.