Подвиги бригадира Жерара - стр. 19

Я вспомнил о Талейране и Лассале, однако слово дал.

– Во-вторых, мне неинтересны ни ваше мнение, ни ваши домыслы. Просто делайте, что вам скажут.

Я поклонился.

– Мне нужна ваша рука, а не голова. Думать буду я. Понятно?

– Да, ваше величество.

– В лесу есть Роща канцлера.

Я поклонился.

– Там растет старая ель с двумя стволами, под ней во вторник собрались гончие.

Если б он только знал, что у меня там свидания три раза на неделе!.. Я снова поклонился.

– Прекрасно. Встретимся там сегодня вечером в десять.

К той минуте я уже потерял способность удивляться. Попроси он меня занять его место на троне, я бы и то лишь султаном махнул.

– Затем мы вместе отправимся в лес, – продолжал император. – Не берите с собой пистолеты, пусть из оружия при вас будет лишь сабля. Я не скажу вам ни слова, и вы не заговаривайте со мной, мы должны идти молча. Ясно?

– Да, государь.

– Через некоторое время под деревом мы увидим человека или скорее всего двух. Подойдем к ним вместе. На всякий случай держите саблю наготове. Если я заговорю с этими людьми, ничего не предпринимайте. Если же придется вступить в бой, ни один не должен уйти живым. Я вам помогу.

– Государь! – воскликнул я. – С двумя противниками я справлюсь, но не лучше ли мне взять с собой товарища, чем вам участвовать в таком поединке?

– Ерунда, – сказал Наполеон. – Прежде чем стать императором, я был солдатом. Уж не думаете ли вы, что артиллеристы не носят сабель, как вы, гусары? Да и кто разрешил вам спорить? Сделаете как велено. Помните, если дойдет до схватки, надо прикончить обоих.

– Слушаюсь, государь.

– Вот и славно. Это все, можете идти.

Я развернулся, но тут в голову мне пришла одна мысль.

– Ваше величество, я вот подумал… – начал я.

Император бросился ко мне, точно разъяренный тигр. Я был уверен, что сейчас он меня ударит.

– Подумал! – закричал Наполеон. – Ты! Разве я выбрал тебя, потому что ты можешь думать? Чтобы я больше такого не слышал! Ты – единственный солдат, который… Нет, довольно. В десять под елью.

Клянусь, я рад был убраться. Я на своем месте, когда сижу верхом на добром коне, а по стремени позвякивает сабля. Я отлично разбираюсь во всем, что касается зеленого или сухого фуража, ячменя, овса, ржи или командования эскадроном на марше. Но когда я встречаю камергера или гофмаршала, когда мне приходится подбирать слова в беседе с императором, когда все ходят вокруг да около вместо того, чтобы прямо сказать, в чем дело, я чувствую себя точно боевой конь, которого запрягли в дамский экипажик. Притворяться и шаркать ножкой – не для меня. Я человек воспитанный, но не придворный. А потому я был счастлив оказаться на свободе и побежал к себе на квартиру, точно школяр, только что удравший от наставника.