Подвиг Севастополя 1942. Готенланд - стр. 84

Я повернулся к ним. На душе заскребли кошки. Ни одного сержанта и даже ефрейтора, все, кроме командира, красноармейцы, и сразу видно – зелень. Обвешаны, как верблюды, морды усталые, бледные, пот в три ручья. Их бы поставить на котловое да распустить, но я знал, распустить не получится. Часть придется послать расчищать засыпанную траншею в левом секторе, часть – направить на дежурство, чтобы сразу привыкали к позициям и службе. Двоих – в наряд, двоих в ночной секрет. Последние хоть отдохнут сначала, если немец позволит. А он не позволит, будет вести огневой бой, мы будем отвечать, и если мне без такого аккомпанемента давно уже не спится, неспокойно как-то и ждешь всякой пакости, то им еще придется привыкать.

Настало время знакомиться. Ко мне как раз подошел их младший лейтенант, среднего роста, в новой еще гимнастерке, портупея, кобура – все, как положено, кроме разве что возраста, уже не лейтенантский, лет тридцать, как и мне. Лицо строгое, с оттенком печального добродушия. Поднеся руку к пилотке, отрапортовал – или скорее представился:

– Младший лейтенант Старовольский. Прибыл в ваше распоряжение со стрелковым взводом в составе двадцати четырех человек. Было двадцать шесть. Один ранен, один убит. Вооружение…

– На фронте раньше были? – перебил я его. Не потому, что я невежливый, просто вооружение я и так видел – «СВТ» и трехлинейки. В первую очередь надо о человеке узнать.

– В прошлом году, товарищ старший лейтенант. Под Запорожьем, потом под Ростовом. После ранения прошел ускоренные курсы.

Я испытал облегчение. Впрочем, мало ли народу бывает на фронте, в особенности возле фронта, а ранение получить можно и в двадцати километрах от передовой. Но всё же лучше, чем ничего. Будет время, расспрошу подробнее.

– Под Запорожьем? Значит, почти земляки. Мы в Одессе были тогда.

Старовольский кивнул. Было видно, что он не из тех, о ком корреспонденты пишут «военная косточка», и всё-таки стало ясно, что здесь он человек не случайный и зря свой паек есть не станет.

– Хорошо, лейтенант, – для краткости я повысил я его в звании. – Если вы не против, будем на «ты».

– Не против, – ответил он.

– Говоришь, потери? Как звали убитого?

– Сержант Рябчиков. Евгений.

– Пал, защищая Севастополь, вечная, значит, память. Надо родным написать. Не про Севастополь, конечно.

– Напишу.

Теперь было нужно выяснить главное. Я снова посмотрел на стоявшие передо мной три короткие шеренги и тихо спросил:

– Народ, я вижу, совсем зеленый?

– Почти все из запасного полка. Двое из госпиталей, один, как бы это сказать, доброволец из этих… Блатных, одним словом. Но вроде спокойный.