Подушка из лезвий - стр. 17
Олег, горя обыкновенным желанием закрепить положенный эффект, из гальюна вернулся в каюту и принял ещё одну порцию чудесного эликсира. За последующие десять часов он ещё четыре раза посещал место отправления естественных потребностей человека и так же четыре раза заставлял себя употреблять внутрь кровь дельфина. К восьми часам вечера кровь закончилась – "Ну и пусть, всё равно её хранить негде, и она бы через сутки испортилась бы", – а состояние непроходящей эрекции усилилось.
Желание секса, настоящего секса, всё возрастало: в мозгу у Олега постоянно крутились кадры бесконечного порнофильма. В таком состоянии заснуть было ну просто невозможно. Олег еле дотерпел до того момента, когда Кадышев начал выводить громкие рулады носоглоткой. Натянув джинсы, он вышел в коридор и пошёл на противоположный конец корабля, где в гордом одиночестве, одна в каюте, по случаю своего женского пола обитала единственная на судне женщина – Надя наша Семёнова. Лампы горели вполнакала, создавая располагающую к романтическим свиданиям атмосферу южной ночи.
Олег постучал в дверь. Звук вышел громким, особенно учитывая, что давно стемнело и большинство учёных на судне спало. Испуганный голос из-за двери противным фальцетом спросил:
– Кто там?
– Надежда, это я, Олег. Открой, пожалуйста.
– Что вам нужно? – почему-то переходя на вы, продолжила допрос Семёнова.
– У меня к тебе дело. Открой, ну не через дверь же разговаривать.
Стукнула защёлка, дверь приоткрылась. И лишь в образовавшейся щели мелькнул зелёный прозрачный пеньюар, Олег ворвался в каюту. Вид полуобнажённого женского тела, пускай и на редкость уродливого, возбудил его сверх всякой меры. Он набросился на растерявшуюся от такого напора Семёнову, как тигр, и начал грубо срывать с неё невесомый пеньюар. Надя отбивалась слабо, всё время повторяя:
– Ну что вы делаете, Олег?.. Что вы делаете?
А потом отдавшись на волю победителя, продолжила:
– Олежка, ну что ты? Безумный!
Горохов ушёл под утро, оставив после своего набега лежащее на койке в сладкой истоме, истерзанное тело Семёновой, но сам так и не удовлетворив внутренний пламень необыкновенно сильного желания. Олег так её самозабвенно трахал, что ему удалось то, чего не удавалось ни одному лосьону – казавшейся вечным застарелый прыщ, живущий на губе Семёновой, лопнул, выпустив наружу червячок неистребимого гноя.
Олег чувствовал себя на редкость бодрым, ничуть не уставшим. Такая выдалась бессонная ночь, а ему совершенно не хотелось спать. Правда, свою каюту он нашёл не сразу, а с третьей попытки. Каким-то образом он всё время возвращался к каюте Семёновой. Заставив себя чётко придерживаться правой стороны коридора, он добрёл до своей комнаты. Полежав меньше часа, Горохов встал вместе с проснувшемся профессором и отправился на работу. К обеду начались первые значительные неприятные симптомы. Закружилась голова, перед глазами померк свет, и он как-то сразу очнулся в медицинском отсеке. Над ним нагнулся врач – Гордеев Владимир, тот самый, что занимался экстренным ремонтом дельфина, а после, когда утром обнаружилось, что он издох, делал вскрытие и размещал его внутренние органы и всякие там железы по банкам, заливая их спиртом (после всех манипуляций выпотрошенный труп дельфина выбросили в море). И вот теперь он теми же руками, которыми возился с мёртвым животным, массировал Олегу виски. Увидев, что Олег пришёл в себя, сказал: