Подумаешь, попал – 2 - стр. 11
В комнату вбежал мой адъютант.
– Немцы и много! – крикнул он, хватая лежащий на комоде автомат.
– Вызывай роты прикрытия, чего они молчат! – крикнул я связисту.
Появился начштаба Травченко, бледный, как мел.
– Нас зажали! Немцев не меньше полка, есть бронемашины, – сообщил он.
– Что там танковая рота? – опять крикнул я.
– Молчит, – сообщил радист.
– Вызывай кого угодно, должен же кто-то ответить, – приказал ему Травченко, перезаряжая пистолет.
Тут в окно влетела граната. Все произошло мгновенно. Мой адъютант сбил меня с ног и навалился сверху, прикрыв собою. Раздался взрыв, и я почувствовал, как тело лейтенанта вздрогнуло, принимая на себя осколки, и как болью охватило мою правую руку.
На входе в дом послышалась немецкая речь. Только не плен, подумал я, пробуя дотянуться до пистолета. Правая рука не слушалась, левую придавил своим телом адъютант. Как глупо и нелепо все закончится, промелькнули в голове мысли. Я снова попытался освободиться, бесполезно. Но тут вдруг раздались автоматные очереди, стоны и звуки падающих тел. И тут же я услышал взволнованный голос Телепина:
– Викторович, командир, ты жив? Лешка, следи за входом, а ты, Сергей, не высовывайся!
Снова автоматная очередь. Голос Федорчука:
– У меня все патроны кончились.
– Возьми оружие у этих, – снова заговорил Телепин. – Да говорю тебе, не высовывайся, малец! – крикнул капитан сыну.
Автоматная очередь и голос:
– У меня, батя, тоже все! Сейчас, как дядя Леша, шмайсер возьму, только я с него стрелять не умею.
– Вот он!
С меня свалили безжизненное тело адъютанта, и сразу стало легче дышать.
– Мать твоя ежики, – выругался я, когда, помогая мне подняться, схватили за правую руку.
– Афанасий, ты поосторожней, а то, мне от болевого шока писец наступит, простонал я.
– Чего? – не понял Телепин.
– Не важно, – я, тяжело дыша, облокотился об стену.
Снова загрохотали выстрелы. Из окна дал в ответ, очередь Сергей. Он подобрал автомат лейтенанта. Афанасий, заставив меня присесть, начал оказывать мне первую медицинскую помощь.
– Кость задета, – сделал он заключение, перевязывая мне руку, чтобы остановить кровотечение.
Это он меня успокаивает, думал я. Рука болела страшно, как бы кость не перебило.
На улице раздался грохот взрыва, вновь перестрелка. Радостный голос Лешки от дверей:
– Наши! В атаку пошли!
– На, выпей, легче станет! – сунул мне фляжку ко рту Афанасий Петрович.
Я выпил. Спирт обжег мне горло. Я закашлялся и поплыл.
Я в госпитале. Ксения Михайловна сделала мне операцию, извлекла осколок, был наложен лубок. Перелом кости, но хоть не перебита полностью, чего я опасался. Как там дела на фронте, вот что меня волновало. Кто командует корпусом? Травченко погиб. Остается Вяземский и Ведерников. Воронин под вопросом. Лучше Вяземский. Это он, как я узнал, услышал призыв о помощи. Хорошо, КВ-2 радиофицировали. Полковник после удачного прорыва повернул назад, и тут стрелок-радист сообщает о нападении на штаб. Что произошло, почему штаб оказался, под ударом, узнать не у кого. В госпитале не знают, или молчат. Сколько убитых и раненых, тоже не знаю. Армия в наступлении, всем не до меня. Через сутки мне стало лучше, даже стал вставать. В одно место хожу сам, от утки отмахнулся. На третий день, появился Телепин. Ему я обрадовался, как самому родному человеку.