Подстава - стр. 19
– Знаешь, это жестоко! – вдруг заявил Хам.
Хотелось заматериться, но, не смотря на все попытки освоить ругательства, сам мат как-то корябил, видимо сказывались годы, проведенные в десанте – у нас были запрещены выражения с сексуальным подтекстом, а мат же весь на этом основан.
Так что я просто сказала:
– Свалил.
И с тоской подумала, что таки нужно выучить наиболее обидные выражения, а то и послать током не умею.
А в следующее мгновение я забыла вообще любые выражения, кроме: «Черт! Черт! Черт!».
Потому что на экране высветилась самая главная новость: «Тайремская армада уничтожает братство Черного астероида».
Стоящий у входа капитан Рега отшвырнул от себя букет и что-то сказал. Потом еще что-то. Он вообще вдруг устроил целый эмоциональный монолог, но я не слушала. Торопливо прокручивая строки новостей вниз, я всматривалась в колонки значений «убито, задержано до выяснения обстоятельств, казнено на месте». И хватило пары минут, чтобы понять неожиданно пугающее – тайремцы не убивали женщин. Ни одной убитой женщины. И еще важный момент – цифры убитых в боевых действиях ничтожно малы. Ничтожно. У них на три-четыре сотни схваченных при штурме, всего один-два убитых. То есть они целенаправленно захватывают пиратов живьем. Какого черта?!
И тут кто-то взял и выключил экран.
Подняв потрясенный взгляд на Хама, увидела, как он ставит на стол черную открытую коробочку, а там, на алой бархотке, сверкало кольцо с бриллиантом.
– Ты все слышала, – произнес Рега. – Согласишься стать моей женой – я останусь в управлении, нет – переведусь на границу. Я не могу так больше, Мелани. Просто не могу – очень тяжело любить женщину, которая тебя ненавидит.
Нет, определенно с обнаженным торсом и грацией голодного тигра, он мне нравился больше. Хоть забавно было, в смысле я всегда увлекалась подсчетом кубиков на прессе, пока он там чего-то вещал на тему, что жить без меня не способен, а так…
– Хоть бы рубашку расстегнул, – устало сказала я, вновь включая экран.
– Что? – переспросил Хам.
– Рега, – тяжело вздохнула, – я тебя не ненавижу. И вообще ненависти по отношению к тебе никогда не было.
– Правда? – и он начал стремительно расстегивать рубашку.
Усмехнувшись, спокойно продолжила:
– Я тебя просто презираю, Рега. Это презрение, но никак не ненависть.
Застыл.
После хмыкнул, сложил руки на груди и прямо спросил:
– А зачем попросила рубашку расстегнуть?
Пожав плечами, честно ответила:
– У тебя пресс потрясный, там кубики считать можно, обычно этим я и развлекаюсь, пока ты очередную хрень несешь. А теперь забрал свою бижутерию и свалил, у меня дел по горло.