Подруга по контракту - стр. 15

Бабуля вытащила из серванта какие-то таблетки и побежала вслед за дедом.

— Что? Довела деда? — процедила Сашка, не отрываясь от экрана смартфона.

Параллельно с ужином она читала какую-то статью из экономического журнала. Как обычно.

— И ничего не довела, — возразила я, поежившись. — Он совсем немножко посердится и успокоится.

— Еще чего! — фыркнула сестрица. — Без скорой и кардиограммы тут не обойдется. Это я тебе как специалист по прогнозированию говорю.

Было непонятно, шутит она или серьезно: на лице Саши не отражалось никаких эмоций.

Я вздохнула. Как жаль, что нельзя объяснить родным, что в начальники мне достался монстр, который просто ни в жизнь не даст мне отгула!

— Лидка, ты бы это… бросала ерундой страдать, — добавила сестра чуть погодя. — Дауншифтинг никого до добра не доводит. Правда, предки?

Ища подтверждения своей позиции, Сашка пихнула локтем маму.

— Да-да, — ответила та, не выходя из задумчивости. — Все очень вкусно. Молодцы, девочки!

Сестра усмехнулась, а мне вдруг стало совсем не весело. А что если дед и правда сильно расстроился? До слез?

Вздохнув, я отложила вилку и отправилась на его поиски. В душе поднялась волна раздражения. Нет, вы только подумайте: этот мерзкий Павел, даже находясь на расстоянии, умудряется подпортить мне жизнь. Что будет, когда мы окажемся в одном доме?

В кухне никого не было, в спальне тоже стояла тишина. Чертыхнувшись, я сунула ноги в шлепанцы и выскочила на улицу.

Бабушка и дедушка плечом к плечу сидели на крыльце и что-то разглядывали.

— Вот здесь смотри, какие щеки! Когда я ее на прогулку вел, все соседки за сердце хватались от зависти, — бормотал дед.

А бабушка ему вторила:

— Ага! Помню-помню! Танька из семнадцатого дома даже не здоровалась со мной в то время. Потому что наша Лидочка в месяц по полкило прибавляла, а ее Славик только по сто тридцать граммов.

Я заглянула через дедушкино плечо, и увидела, что на коленях у него лежит мой детский фотоальбом. Дед не только регулярно его пересматривал, но даже уголки для фото обновил — сделал новые, красивые, из шелковой бумаги. При виде этих самых уголков в груди у меня защемило.

Я села рядом с дедом и положила голову ему на плечо.

— Что, отрезанный ломоть, совесть замучила? — спросил он с усмешкой.

— Ага, — не стала отпираться я. — И правда же: юбилей.

— Ладно, не кори себя, — дедуля захлопнул альбом и вздохнул, — как-нибудь и без тебя справим

— Не надейся! — по-доброму огрызнулась я. — Отпрошусь уж как-нибудь. И обязательно приеду тебя поздравить.

По правде говоря, мне не очень верилось в успех, но попасть на юбилей стало вопросом жизни и смерти.