Размер шрифта
-
+

Подранок - стр. 51

Однажды, движимый каким-то порывом, он проснулся и поехал на вокзал, купил билет до той станции, где когда-то была бабушкина дача. Но, приехав туда, увидел развалины: дачу давно снесли, дом сравняли с землёй, старые берёзы срубили, чтобы построить многоэтажки, которые так и не достроили.

Домой он вернулся разбитый, упал на диван прямо в ботинках и пролежал ничком около суток, пока мать не зашла к нему в комнату.

– Что с тобой? – спросила она взволнованно.

– Всё в порядке. Закрой дверь. Я отдыхаю, – ответил Константин.

– От чего отдыхаешь? От отдыха?

– Закрой дверь, я сказал! – закричал парень, и лишь только закрылась дверь, вскочил, взял блокнот и машинально записал пришедшие в голову строки:

Бред
В расход идёт последняя сотня:
Что же мы будет есть и[ли] пить сегодня?
Нет, на сегодня выпить осталось…
Завтра осталась – одна усталость.
Жизнь – совсем как колесница…
Жить – иль лучше застрелиться?..
Назовёт себя врачом  —
Кто работал палачом.
Бельмом в глазу зияет БЕЛЫЙ ДОМ,
Хоть не вчера ПОЖАР случился в нём.
Кругом – лишь магазины, бары, банки…
Шум, суета… снуют туда-сюда:
Бомжи, бандиты, бляди, лесбиянки…
Кругом – сплошной вертеп, сплошной сортир!
Все – злые: нищие, «крутые»,
И бесконечные текут автомобили.
Стоят дома с историей своей.
Вот здание. Была в нём коммуналка.
Там люди жили, многие – всю жизнь…
Дежурили и в ванной, и на кухне.
А всё же разъезжаться было трудно…
На кухне – хлам;
Быт – многих храм;
Вновь капает проклятый кран;
В Москве кругом царит ислам.
Горит приевшийся экран;
Пойду приму феназепам.
А за окном – подъёмный кран
Упрямо роет котлован…
Базарят фракции на съезде;
Разбита лампочка в подъезде;
Шалят расшатанные нервы…
Покой в деревне… Да, покой в деревне…
Ещё на сегодня – выпить осталось;
Завтра осталась – одна усталость.
В стране невозможно найти работу.
Послать бы всё к ядрёной матери и к чёрту,
Принять транквилизаторы от нервов…
Уехать скорее отсюда в деревню!
Там дядя Ваня вешает хомут,
Работают вовсю – и водку пьют…
И по ночам там видят сны,
И верят в эти сны, как дети,
Встают там рано на рассвете;
Там в это время петухи поют,
И по мозгам часы проклятые не бьют…
А пока – затянуть пояса,
Зайти в Храм и поставить свечу…
Не так истязали Иисуса Христа  —
Потерпим, потерпим чуть-чуть…

«За флажки, жажда жизни сильней!..»[8]

С улицы из открытого окна веяло утренней свежестью, вместе с которой приходило предощущение лета: день обещал быть жарким. «Хорошее утро, антициклонное», – сказала бы сейчас бабушка…

Потянувшись, Константин скользнул ногой по откосу, оставив на его поверхности отпечаток рельефной подошвы. Всё это время он так и просидел на подоконнике с блокнотом в руках, вспоминая.

Страница 51