Подранок - стр. 23

Бабушке был не чужд юмор, но почему-то всегда, ещё с ранних лет, в её словах Костя чувствовал предугадывание какой-то связанной с ним трагедии… Даже выпитая им бутылка пива казалась ей предвестницей будущего несчастья, но, когда он особенно напрягался в период экзаменов, сама доставала из своего шкафа глиняную бутылочку и наливала ему в чай ложку «Рижского» бальзама.

А когда он в девятом классе увлёкся матерью одноклассницы, бабушка чуть не сошла с ума от переживаний. Ситуация усугублялась тем, что эта женщина, по разговорам, состояла в религиозной секте, скрывавшейся под маской модного философского учения. Бабушка считала, что она «приворожила внука гипнозом, чтобы втянуть в свою веру». Ей было невдомёк, что Костя вовсе не был влюблён в эту особу: она лишь напоминала ему далёкую женщину из детства, ставшую его тайной любовью.

Это было в 92-м году.

Дача: роскошный бабушкин сад, семнадцать соток земли в подмосковном местечке Болшево, огромный дом с верандою, летний флигель, два погреба… Неподалёку – река Клязьма, на которую взрослые иногда ходили купаться и брали его с собой. Прогулка на Клязьму была целым приключением. Сначала шли вдоль выкрашенного голубой краской нескончаемого «глухого» забора папанинской дачи, где-то на территории которой, как поговаривали взрослые, находилась тайная чья-то могила… Потом – мимо старой кожной больницы с одноэтажными деревянными домиками, возле которых прогуливались в лесу больные в застиранных белых пижамах. Дальше – за железнодорожный переезд. По пути к нему в летний зной всегда стрекотали в траве неугомонные кузнечики, и в воздухе стоял густой запах полыни, клевера и каких-то полевых трав, а горячая жёлтая пыль под ногами так и подгоняла искупаться. Но у переезда нельзя было торопиться: здесь пути делали поворот, из-за которого в любой момент мог вылететь пригородный поезд. Всякий раз Костя провожал взглядом, сколько мог, блестящие рельсы, убегавшие за насыпь, поросшую иван-чаем, и манившие его за собой… За переездом тропинка вела на пригорок, в узкий проулок между серыми дачными заборами, утопавшими в яблонях, вишнях и кустах шиповника, под которыми скрывались от жары кошки. Оставалось пройти совсем немного: мимо обнесённой оградой жёлтой церкви, в которой пел прекрасный хор, а в стенах были ниши с захоронениями, и дальше – тенистым коридором из кустов акации к Колхозной площади, где продавали квас из бочки и уже веяло речной прохладой. А ещё несколькими шагами ниже виднелся мост через Клязьму, пляж и утопавшие в зелени кирпичные дома на другом берегу реки. Ходить на Клязьму Косте очень нравилось, но эти прогулки были нечастыми. Чаще ему приходилось сидеть на даче.