Подозреваются все. Литературный детектив - стр. 28
И когда пошел на заседание союза писателей – тоже тихим казался, пока еще не напился. И кто только напоил его там, да так, что он поставил трон на стол, уселся туда, да и вопил о том, что хорошо быть русским императором. Не верите? Но сохранилась фотография, которую правда добыть так же трудно, как портрет Дориана Грея. Но Влад и Аленка эту фотографию видели своими глазами, а я им верю.
И если бы у этой подлой журналистки в руках камеры не оказалось, то это полбеды, никто бы наверняка на слово ей не поверил, он у нее было все зафиксировано с очень близкого расстояния, перепутать Вадима с кем-то другим даже слепому затруднительно. И как генпрокурора в бане, нашего генерала показали в роли нового русского императора. И такой ролик остался где-то в сети. Это видели многие, скажу я вам, картина не для слабонервных. Правда, без генеральской формы его не так просто было признать. Могло показаться, что генерал и император – это два разных человека. Но найдутся и те, кто узнают наверняка.
Не всем показали этот шедевр, надо признать, на телевидение его никто не потащил – не велика шишка, а вот тем, кому надо – показали, да и в личном деле в органах наверняка осталась одна копия его восхождения на императорский трон, пусть и в стенах местного Союза писателей. А они тогда тоже в старинном здании собирались, все оказалось похоже на правду.
№№№№№№№
Что делалось в то время в разных союзах писателей, это отдельная история, чего стоит только появление там Бориса Сивко, который с ходу был награжден орденом Есенина, и до ордена Пушкина чуть-чуть не дотянул только. Но эту историю я вам в другой раз расскажу, а пока надо вернуться к нашим баранам, уж простите, не хотелось животных оскорблять, сравнивая их с моими героями. Бараны ни в чем не виноваты.
Так вот как продолжалась наша история с аферистом.
Тот самый чиновник, который вчера еще был соучредителем «Рогов и копыт» смеялся до слез, глядя на это безобразие. Но смеялся он недолго, а до тех пор, пока не узнал, что его Алена к этому типу самое прямое отношение имеет, он чуть ли не жениться на ней собрался. Он, конечно, не поверил, начал пытать дочурку, поглядывая на солдатский ремень, который в красном углу у них был в детской. Но до показательной порки дело не дошло, она быстро призналась во всем, и долго говорила о том, какой он гений, и как по нему русская литература и Нобелевская премия плачет, горькими и вовсе не крокодиловыми слезами.
И взревел, как раненный зверь, наш большой начальник:
– Аленушка, да ты хоть понимаешь, что несешь, сядь и посмотри на него, да по нему Психушка давно плачет. Мне говорили про всю эту хрень (он даже перестал следить за своей речью, что случалось очень редко), но я считал это детской забавой. Только какие уж тут забавы. Ты посмотри, что творится, еще немного, и все мы загремим на нары, ты хоть адвоката себе нашла приличного или все отец делать должен. А этот прапорщик, он же выкрутится, когда всех сдаст и глазом не моргнет, ему—то терять точно нечего, уж поверь мне. Сколько я таких генералов с большой дороги перевидал и пересажал, и что же получается, что бумеранг ко мне вернулся, и собственная дочь его на блюдечке принесла? Я тебя породил.. Он не стал закачивать фразу, и порадовался, что Алена про Тараса Бульбу мало что знает.