Подозрения - стр. 28
Бреннер и санитар подняли ее на ноги и помогли дойти до кушетки. Почему его оплывающее лицо было таким смешным? Терри не знала. Она опустилась на белые простыни, по-прежнему трясясь от смеха. Мужчины отступили от девушки, как только она приняла горизонтальное положение. Терри поискала глазами монитор с зигзагообразной красной линией.
«Пока линия не меняется, со мной все хорошо». Она больше не смеялась. Кушетка была мягкой и в то же время твердой – как такое возможно? Ей захотелось встать.
– А теперь, Терри, – произнес доктор Бреннер очень спокойным голосом, за который хотелось ухватиться и держаться, – расслабьтесь. Постарайтесь открыться. Освободите сознание.
Она отрицательно покачала головой.
– Посмотрите на меня, Терри, – у него в руке появился маленький сверкающий предмет. – А теперь сосредоточьтесь на кристалле.
Доктор возвышался над кушеткой и наблюдал за ней так пристально, словно не собирался отступать, пока она не послушается. Терри снова взглянула на монитор с красной линией и поняла, что ей придется отвлечься от своего сердцебиения, чтобы выполнить его указания. Она в последний раз посмотрела на ярко-красный пик и перевела взгляд на бледный кристалл в руке Бреннера. Пока-пока, сердце.
– А теперь закройте глаза. Комната отступает…
Она закрыла глаза, и перед ними пошли круги. Разноцветные – словно она смотрела на брызги воды, которые сверкали на солнце и превращались в радугу.
– Красиво, – прошептала она.
– Вот так лучше. Не напрягайтесь, – услышала она мужской голос, но не смогла вспомнить, кому он принадлежит. Она его знает? Вряд ли. – Погружайтесь глубже.
Терри попыталась сопротивляться, но это оказалось труднее, чем просто следовать указаниям незнакомца.
Так что она продолжила погружение.
И погрузилась до самого конца, так глубоко, как только могла.
Элис никогда еще не видела комнату с механизмами, где было бы так чисто. Она выросла в семье, где грязь под ногтями превратилась в стиль жизни. Но разумеется, только если дело касалось мужчин и мальчиков. Им не нужно было с боем отстаивать свое право на удобную старую одежду, они лишь иногда отскребали часть грязи для воскресного похода в церковь. А Элис делала это, потому что ей важно было продемонстрировать уважение. Мать читала ей нотации с тех самых пор, как девушка начала работать у дяди. Заводила одну и ту же пластинку каждый раз: как можно такой симпатичной девушке ходить с грязью под ногтями, да ни один мужчина на нее не посмотрит! Но в конце концов мать Элис сдалась и перестала.
Мало кто захочет каждый день терпеть раздражение других людей и их желание изменить тебя, зато такая практика прекрасно работала.