Подонок. Я тебе объявляю войну! - стр. 3
Ладно, черт с ним. Пока подытожу услышанное. Итак, с мамой явно что-то нехорошее случилось в гимназии. Скорее всего, это связано с безопасностью условий труда, раз они так засуетились и боятся, что правда всплывет. Просят ее о чем-то умолчать. Задабривают. Подкупают платной палатой и «путевкой в жизнь» для меня. Значит, что-то серьезное, раз так суетятся…
Во мне вдруг закипает гнев такой, что даже отчасти глушит страх. Вот же мерзавцы! Сволочи трусливые. Не знаю пока, в чем там дело, но они за всё ответят. Клянусь!
Да и к тому же нужна мне эта «путевка» и их гимназия! Пусть катятся к черту. Меня и моя школа более чем устраивает. Не знаю, зачем мама согласилась. Но я совершенно точно никуда не пойду. И с мамой поговорю, чтобы не соглашалась, когда этот тип уберется.
И тут он добавляет фразу, от которой у меня внутри всё переворачивается.
– А я со своей стороны обещаю, что выясню, кто это сделал. Кто так жестоко и подло с вами поступил. Выясню и накажу сам негодяя. Как минимум, добьюсь его отчисления. Честное слово, Валентина Павловна, виновный будет наказан, кем бы он ни оказался. Просто сделаем это сами, не вынося сор из избы. Не стоит ведь портить репутацию всей гимназии и ни в чем не повинных людей из-за одного подонка. Хорошо? Вот и ладненько.
И я тотчас вспоминаю, чей это голос. Ну, конечно, это его бесячее «вот и ладненько» невозможно спутать… Марк Сергеевич Платонов. Мамин ученик. Бывший, конечно. Сейчас он и сам педагог. Точнее, заместитель директора этой самой гимназии.
В висках оглушительно грохочет пульс. А затем к ногам на белую плитку пола падает алая капля, еще одна и еще…
3. 3. Женя Гордеева
Я подношу руку к лицу – точно, носом идет кровь. У меня так бывает, особенно когда сильно разволнуюсь – слабоваты капиллярные сосуды. Но сейчас… как же не вовремя!
Прижимая ладонь к носу, я спешу в уборную. Пару минут стою над краном, потом еще минут пять – у окна, запрокинув голову.
Возвращаюсь обратно и вижу, что из маминой палаты как раз выходит Марк Платонов. Меня он не замечает – прямо передо мной идет грузная женщина, заслоняя собой.
Затем ему, видимо, кто-то звонит. Он на миг приостанавливается, достает из кармана сотовый, принимает вызов и одновременно сворачивает к пожарному выходу.
Я прибавляю шаг. Хочу догнать его и спросить, что там случилось. Даже не спросить, а потребовать ответа: кто и что сделал с моей мамой?
Но когда выскакиваю на площадку пожарного выхода, он уже успевает спуститься на один пролет. Хочу его окликнуть, но замолкаю с открытым ртом, услышав, как он отвечает кому-то, с кем все еще говорит по телефону: