Подмосковная ночь - стр. 2
– Мало, что ли, у нас в Москве работы? – проворчал кто-то из угла.
Твердовский выдержал легкую паузу, оглядывая обращенные к нему лица.
– Ребята с Садовой, – уронил он веско, – не справились. В усадьбе побывал Бураков.
– Ну и? – поощрил его Касьянов. Твердовский пожал плечами.
– Год назад он бросил пить. А сейчас опять запил.
– Из-за привидения, что ли? – недоверчиво спросил Лошак.
– Там не только привидение. Там что-то еще. И это что-то до смерти напугало Буракова. Хотя, – Твердовский вздохнул, – мы знаем, что он не из тех, кто боится. И бандиты в него стреляли, и белые в войну к стенке поставить хотели. В общем…
– Да не может там ничего быть, – промямлил Лошак. – Какие-то бабкины суеверия… Или кто-нибудь из местных мутит воду, – добавил он в порыве вдохновения. – Контра какая-нибудь…
– Если это контра, странно, что Бураков ее не разглядел, – буркнул кто-то из присутствующих. – Вообще, товарищи, вся эта история…
Твердовский дернул щекой и раздавил папиросу в пепельнице. Опалин почувствовал, что веки его снова тяжелеют, и мотнул головой, борясь со сном.
– Ваня! – донесся до него голос Твердовского.
– А? – Иван поспешно выпрямился.
– Вот что: командирую тебя в эту чертову усадьбу. Даже выдам тебе ордер на арест шутника, который там развлекается. Имя впишешь сам. Если там и впрямь какая-то контра окопалась и возмущает народ, – Твердовский нахмурился, – телеграфируй и требуй подкрепление. Все понял?
– Погодите, погодите, Николай Леонтьевич, – забормотал Опалин, – это же…А как же Михельсон?
– Что – Михельсон?
– Я его ловлю. Я…
– Не ты один его ловишь, – оборвал его Твердовский. – Михельсона мы и без тебя поймаем, а у тебя теперь другая задача. Ты едешь в усадьбу Дроздово, в которой, по словам местных товарищей, творится что-то неладное. Уверяют, что там шалит привидение, но так как ты политически грамотный советский гражданин, ты понимаешь, что никаких привидений не бывает…
Если бы какого-нибудь выдающегося философа попросили объяснить, каким образом политическая грамотность связана с отрицанием привидений, бедняга, наверное, вывихнул бы себе последние извилины, пытаясь нащупать связь между этими явлениями. Но Николай Леонтьевич не видел тут абсолютно никакого противоречия. Кроме того, от него не укрылось, что Опалин обижен из-за того, что его отстраняют от поимки Михельсона, и Твердовский решил подбодрить юного коллегу, не заботясь о том, насколько логично это выглядит.
– Николай Леонтьевич…
– Ваня, хватит. Кто-то должен туда поехать и во всем разобраться. Я решил, что это будешь ты. На месте осмотришься, разговоришь народ. Внешность у тебя располагающая, опасений не вызывает. Разрешаю тебе даже жаловаться, что тебя туда отправили, а ты ни сном, ни духом… А вообще – держись начеку и помни про Буракова. Много не пей. Ты меня понял?