Подметные письма - стр. 19
«Сударыня!
С самых первых минут, как я увидел Вас, я лишился покоя. Образ Ваш все время преследует меня в моем воображении и заставляет сгорать от пламени желания. Я постоянно, ежедневно и еженощно думаю о Вас, и все остальное, не связанное с Вами, совершенно потеряло свое былое значение и сделалось для меня безразличным и даже никчемным. О, если бы знали, как я бессонными ночами, сжимая подушку и представляя в своих объятиях Вас, предаюсь сладостным грезам и чувствованиям, переполняющим мое сердце.
Сжальтесь же над несчастным страдальцем, бросившим к Вашим ногам свое сердце и самою жизнь. И будьте завтра в восемь часов пополудни возле гостиницы "Заречная", где мною снят тихий уютный нумер, дабы мы без помех могли предаться снедающей нас страсти.
Ваш Виталий С.»
Затем пришло письмо на имя Юлии Борковской. В нем были следующие строки:
«…Берегитесь же, сударыня. Скоро я приведу в исполнение свой зловещий замысел. И поверьте, эта зима будет для вас роковой…»
Далее подобные письма стали появляться регулярно. Их находили в гостиной, комнате прислуги, спальнях, столовой и даже в нотных тетрадях Юлии Александровны. И если письма, адресованные супруге генерала Амалии Романовне, были исполнены объяснениями в любви и просьбами смилостивиться над измученным греховным томлением автором послания, страждущим взаимности, то письма на имя Юлии Александровны были исполнены самых грубых оскорблений и откровенных угроз. Следовал однозначный вывод: кто-то принялся изводить мать и дочь Борковских с целью их компрометации в обществе. Только оставалось неясным: какая причина заставила автора посланий снизойти до столь злобного и изощренного поведения? Непонятным оставалось и другое: каким образом попадали в самые разные места дома Борковских письма, подписанные «Виталий С.» или «В. И. С.» То есть, судя по всему, сокращенным именем поручика Виталия Ильича Скарабеева. Не значило ли это, что у злоумышленника был в доме сообщник?
Я понял голову: судебный следователь Горемыкин продолжал сидеть рядом, занимаясь какими-то очередными служебными делами. Время было позднее, но он не спешил. Очевидно остался в кабинете для того, чтобы разъяснить при необходимости некоторые моменты дела. Оторвавшись от чтения, я спросил:
– Скажите, любезнейший Николай Хрисанфович, а вот письма, подписанные "Виталий эС" и "ВэИэС", точно написаны Скарабеевым?
– Да, это является частью обвинений, что ему были официально предъявлены, – охотно ответил орденоносный старик, похоже, давно ожидающий вопросов с моей стороны.
– А каким образом эти подметные письма попадали в дом генерала Борковского? Получается, что Скарабеева в доме имелся тайный сообщник?