Подмена-2. Оригинал - стр. 18

– Ранен?

– Наказан в назидание своему отцу и прочим.

– Даже боюсь спросить, в чем состоит наказание, зная душевную доброту архонта, – пробормотала себе под нос.

– Ему отрубили руки, содрали кожу и отправили все это его отцу в качестве послания! В следующий раз он десять раз подумает, прежде чем напасть на Тахейн Глифф!

Да кто же тебя за язык-то тянул, гадкий ты брауни!

– Боже! – Желчь подступила к горлу, я часто задышала, прогоняя тошноту и жуткую картинку из разума. – Но это же просто чудовищно! Каким монстром нужно быть, чтобы сделать такое с беззащитным пленником?

– Беззащитным, монна Эдна? – удивленно распахнул шоколадные глазищи брауни. – Не-е-е-т! Наш архонт сразился с принцем в честном поединке на глазах у всех, на главной площади Тахейн Глиффа. Победил его и после покарал за всех погибших и раненых во время атаки его соплеменников. И это после того как архонт едва восстановился после тяжелейших ранений, нанесенных ногглами! Мы все, каждый, кто это видел, восхищены и устрашены его силой и боевым мастерством. Никто больше не сомневается в его способности защищать нас и дальше!

Произнося свою прочувствованную речь, Лугус будто становился выше ростом и раздувался, словно поведение Грегордиана было основанием для его собственной гордости. Но при этом за этой гордостью было что-то еще… Что-то жесточайше-неправильное, извращенно-несправедливое, для меня по крайней мере. Пойму ли я когда-нибудь, как можно гордиться и восхищаться таким устрашающим и смертоносным созданием, как деспот? И хочу ли понять или хотя бы научиться принимать эту их логику, основанную целиком и полностью на силе? Словно тоненькая игла проскользнула между ребер, втыкаясь в сердце, когда неожиданно родился вопрос, а каково самому Грегордиану жить так? Постоянно доказывая свою силу, волоча на своих плечах ответственность за сотни и сотни совершенно чужих ему созданий, которые в качестве «благодарности» могут с легкостью втоптать его в грязь, не дай бог ему показать слабость? Но я тут же отмахнулась. С какой стати я должна была думать о его трудностях, даже если и все обстояло именно так? Я не на его стороне в этой войне, а сама по себе.

– Ты готова? – похоже, до этого Лугус говорил еще что-то, но я не слушала.

– Что, прости?

– Ты готова сообщить мне обо всем, в чем нуждаешься? Одежда, обувь, украшения, угощения? Я готов привести лучших портных, принести великолепные ткани для выбора…

– Как насчет прогулки? Они мне разрешены, или я по-прежнему заключенная?

Лугус моргнул пару раз, сбиваясь с мысли.

– Я уточню, – буркнул он, покидая мои покои.