Подлость плюс - стр. 12
Ничего не успела ответить Пелагея Ивановна. Встала вдруг с табуретки, а сказать ничего не может, только рукой в окно показывает. Взглянул в окно Глотов и похолодел весь: в палисадник двое входят, в милицейской форме. Посмотрел на бабушку обезумевшими глазами и в подпол кинулся. А Пелагея Ивановна успела ещё лицо ополоснуть под рукомойником.
– Здравствуй бабуля! – громко и зычно начал с порога участковый – Как поживаешь?
– Здравствуйте сынки. Поживаю потихоньку – Пелагея Ивановна старательно отводила взгляд от крышки подпола – Чаво ещё остаётся-то.
– Ясно – участковый заглянул в переднюю комнату – Подворный обход мы, бабуль, делаем. В бане у себя, в сараях давно была?
– С утра была…
– Мы посмотрим?
– Глядите…
– А чего, бабуль, газеты старые-то выгребла? – участковый приостановился на пороге.
– Стены надоть клеить – как-то сразу вырвалось у Пелагеи Ивановны – под шпалеры, чтоб не отходили.
– Ну-ну, если встретишь кого пришлого, подозрительного, сообщи уж как-нибудь…
Когда милиционеры вышли в улицу, Пелагея Ивановна расплакалась уже навзрыд. Не могла никак остановиться. Через двадцать минут вылез Глотов. Обнял бабушку, по волосам гладит, успокаивает. Спасибо, говорит, баб Паш, век не забуду, что ты для меня сделала. Уйду, говорит, я сегодня в ночь, не буду тебя подставлять…
– А может вернуться тебе, Лёвушка, – подала голос Пелагея Ивановна – А потом придёшь и живи у меня сколь хошь и…
– Да ты что, баб Паш! – не дал договорить Глотов – Они ж прибьют меня, точно тогда не свидимся. Ты никому про меня не говори. У них ведь и собаки есть, пустят по следу, вмиг отыщут… Ладно?
– Ладно-ладно. И так уж грех на душу, видать, взяла – Пелагея Ивановна встала под образами и принялась креститься – Не знаю даже, отмолю ли…
День этот длился, казалось, бесконечно. Когда совсем стемнело, присели на дорожку. Помолчали, как водится. Затем Глотов медленно поднялся с табурета. Закрепил за спиной рюкзак с бережно уложенными бабой Пашей пирогами и прочей снедью – Пошёл я… А ты спать ложись, отдыхай. Намаялась со мной-то…
– Да хранит тебя Господь – Пелагея Ивановна многократно перекрестила Лёвушку. На цыпочки приподнялась, чтобы в лоб поцеловать… Жгучая резкая боль под сердцем отозвалась по всему телу, нежданно и стремительно.
– Так надо, баб Паш. Кабы не сдала ментам – Глотов сбросил на пол окровавленный нож. Оттащил Пелагею Ивановну ближе к вешалке. Быстро набросал на умирающего человека всю висевшую одежду. Газет ещё подкинул. Поджёг. Сухие ткань и бумага занялись сразу. Глотов спешно прошёл к комоду. Забрал лежавшие там триста рублей. Двух сотен, что дала при жизни баба Паша, Лёве показалось маловато…