Подлодки в бою. «Топи их всех!» - стр. 45

В итоге все вернулось к той точке, с которой начинал Макаров много лет назад. Командование военно-морской базы в Портсмуте вооружило дозорные катера парусиновыми мешками для надевания оных на перископ и кувалдами для разбития помянутого перископа. Выяснилось, что оружию XX века (подводной лодке) владычица морей может противопоставить лишь оружие XIX века (мины и сети). А потом в ход пошло и нечто вообще ископаемое – брандеры.

Итак, немецкие верхи осознали, что воевать по-старому дальше нельзя, но как именно воевать по-новому, они даже отдаленно не представляли. Адмиралштаб к концу 1914 года осознал, что ему катастрофически не хватает новых субмарин, однако строительство больших лодок типа U-51 явно затягивалось, поэтому было решено начать массовую штамповку малых лодок, которые можно перевозить по железной дороге. Вдобавок командование флота намеревалось организовать новые базы во Фландии в только что захваченных портах Остенде и Зеебрюгге. Все это привело к появлению лодок типа UB-I, которые вдобавок можно было перевозить по железной дороге. Не узнаете? Да, это советские подводные лодки VI серии, практически по всем ТТХ совпадающие с UB-I. Однако имеется одно принципиальное различие – немецким лодкам предстояло действовать в условиях практически не существующей ПЛО, тогда как к следующей войне это положение изменилось радикально, и советские «малютки» могли проявить себя разве что совершенно случайно. Да, немецкие верфи научились строить эти жестянки буквально за 3 месяца, но при всем при том это означало, что для флотского командования подводная лодка так и остается прибрежным оружием. На основе этого проекта доктор Вернер из Торпедной инспекции спешно подготовил чертежи подводного заградителя UC–I, надолго определившего схему постановки мин для немецких подводных лодок. Если в проекте русского «Краба» мины ставились через кормовые люки, то немецкие лодки ставили их, что называется, «под себя» из наклонных шахт в носовой части корпуса. С одной стороны, это упрощало постановку, с другой – иногда мина самопроизвольно ставилась на боевой взвод прямо в шахте с роковыми для лодки последствиями. И все-таки немцы сумели первыми ввести в строй подводные заградители, так как русский флот слишком долго провозился с тем же «Крабом», хоть и заложил его раньше UC-1.

Однако возлагать серьезные надежды на эти сиюминутные импровизации было бы рискованно, поэтому вскоре немцы перешли к строительству более крупных лодок. Однако «более» совсем не означает «крупных», и причина этого крылась в характере развязанной немцами подводной войны. Посмотрите на часто приводимую карту запретных зон, которые обозначило немецкое командование. Они фактически повторяют очертания Британских островов, и граница проходит на расстоянии около 100 миль от берега, то есть немцы по-прежнему рассчитывали воевать только в прибрежных водах. В отличие от Второй мировой войны, немецкие подводные лодки даже не собирались выходить в открытый океан. С другой стороны – а стоило ли это делать? В начале XX века подводные лодки не располагали никаким средствами обнаружения транспортов, затерянных на просторах Атлантики, да и сама эта охота представляется малопродуктивной при отсутствии конвойной системы. Искать имеет смысл конвой из нескольких десятков транспортов, а не эти несколько десятков по отдельности. В то же время пока еще отсутствовал главный враг подводной лодки в прибрежных районах – авиация. Вот эти характерные особенности и определяют принципиальное отличие первой Битвы за Атлантику от второй. Нельзя, опираясь только на цифры потерь торгового флота, чисто механически сравнивать их.