Подлинная история жизни и смерти Михаила Ломоносова - стр. 7

В предисловии к сделанному им тогда же переводу Вольфовой физики Л. определительно и понятно рассказал об успехах наук в XVII-XVIII вв.

Это была совершенная новинка на русском языке, для которой Л. должен был изобретать научную терминологию.

Такое же популяризированное изложение науки проявилось в академических речах Л. о пользе химии и пр.

С 1747 г., кроме торжественных од, Л. должен был составлять стихотворные надписи на иллюминации и фейерверки, на спуск кораблей, маскарады, даже писать по заказу трагедии ("Тамира и Селим", 1750; "Демофонт", 1752).

В 1747 г. по поводу утверждения имп. Елизаветой нового устава для академии и новых штатов Л. написал знаменитую оду, начинающуюся известными стихами: "

Царей и царств земных отрада, возлюбленная тишина, блаженство сел, градов ограда, коль ты полезна и красна!".

Здесь поэт воспел и свой идеал, свой кумир – Петра Великого ("Послав в Россию человека, какой не слыхан был от века"), а вместе с ним и науки – "божественные чистейшего ума плоды" ("науки юношей питают, отраду старым подают").

В одной из заключительных строф этой оды Л. восклицает:

"О вы, которых ожидает отечество от недр своих,

и видеть таковых желает,

каких зовет от стран чужих,

о ваши дни благословенны!

Дерзайте, ныне ободренны,

раченьем вашим показать,

что может собственных Платонов

и быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать".

Есть в этой оде кое-что заимствованное из древних классических писателей, из которых Л. в том же году сделал стихотворные переводы.

Между тем Л. продолжал свои научные занятия физикой, химией и издавал латинские диссертации, находившие полное одобрение со стороны таких заграничных ученых, как берлинский академик Эйлер.

Благодаря вниманию Эйлера Л. добился, наконец, устройства химической лаборатории (1748).

В 1748 г. при академии возникли исторический департамент и историческое собрание, в заседаниях которых Л. повел борьбу против Миллера, обвиняя его в умышленном поношении славян, Нестора летописца и других российских авторитетов и в предпочтении, отдаваемом иностранцам.

В том же году он издал первую на русском языке риторику, воспользовавшись не только старыми латинскими риториками Кауссина и Помея, но и современными ему работами Готшеда и Вольфа. Между литературными и научными трудами Л. существовала самая тесная связь; лучшая его ода, "Вечернее размышление", полная поэтического одушевления и неподдельного чувства, по словам самого Л. содержит его "давнейшее мнение, что северное сияние движением Ефира произведено быть может".

И стихом, и русским языком Л. владел лучше, чем два других выдающихся литератора его времени – Тредьяковский и Сумароков.