Подлинная история Любки Фейгельман - стр. 12
Не захотели Бонавентуру – получили Альфонсину, чье нашествие стало возмездием для монархии, наказанием за легкомыслие и забвение святых обетов. Я, конечно, не упустил случая намекнуть об этом принцу во время нашего разговора. Впрочем, Сальвадор сам затронул эту тему, но, воспитанный в эпикурейском духе, затронул весьма поверхностно, без должного пиетета.
– Это тот самый Бонавентура, которому все собирались поставить памятник на площади перед ратушей, но так и не поставили? – спросил принц, через мое плечо заглядывая в книгу и осведомляясь о том, что, на его взгляд, было скорее забавным, чем преступным упущением.
– Да, тот самый Бонавентура, – сказал я, не скрывая, что не нахожу в этом ничего забавного. – За то, что не поставили, может последовать наказание. Даже возмездие.
– Ну уж, ну уж… – Сальвадор счел нужным показать, что я слишком уж разошелся, и изобразил добродушное намерение меня укротить. – Я как-то в это не слишком верю. Возмездие! Мне кажется, это смешно. Смешной век – смешные угрозы.
Я пожал плечами, позволяя принцу думать, как ему хочется, но воздерживаясь от того, чтобы с ним согласиться. При этом я не стал указывать ему на Альфонсину, не предполагая, что через минуту принц сам заговорит о ней. Более того, из его слов станет ясно, что Альфонсина и есть то самое возмездие, от которого я его предостерегал.
Я почтительно встал, соблюдая все правила этикета, не позволявшие мне сидеть в присутствии принца.
– Прошу меня извинить…
– Ну что вы, что вы… Без церемоний. Сидите. Ваш почтенный возраст… Да и к тому же мы с вами давние друзья. Я, собственно, зашел посоветоваться.
– Я весь внимание, Ваше Высочество.
– Особого внимания тут не требуется. Просто… – сказал принц с напускной беспечностью, как говорят в том случае, когда на самом деле все не просто, а сложно.
– И все-таки я внимательно слежу за каждым вашим словом.
– За каждым? Ха-ха-ха! Но есть же слова пустые и праздные, не заслуживающие подобного отношения.
– Но не из ваших уст…
– Благодарю. Так вот я о чем… У моей жены, в ее прелестной, маленькой головке возникла идея. Идея отчасти спорная, если не сказать вздорная… Впрочем, не буду вам навязывать свое мнение, а лучше прислушаюсь к вашему.
– Какая же идея?
– М-ммм… как бы это выразиться, чтобы вам было понятно. В самой общей и, не скрою, парадоксальной форме эта идея сводится к тому, что отнюдь не Франция и не прочие европейские страны были источником истинной свободы, а… угадайте…
– Ну уж Азия сюда никак не подходит…
– Африка! – поправил меня Сальвадор, подставляя на место ошибочно названного единственно правильный источник истинной свободы. – Африка, Африка, дорогой мой. Во всяком случае, так полагает моя жена. Она ведь по крови… это вам, надеюсь, известно…