Подкова на счастье - стр. 60
Дополнительные поселенцы, само собой, требовали соответствующего ухода, их надо было кормить-поить, не смешивая каждого из одного вида с остальными. Шевеление и издаваемые ими звуки, а также запахи от подстилки и испражнений становились обыденностью, с которой следовало мириться. Пол в этом месте нужен не был; вровень с ним насыпалась и утрамбовывалась земля, гладко промазанная сверху слоем глины.
Летом часть такого поголовья из кухни выселялась, но всё равно кто-нибудь мог оставаться, так что и соответствующие хлопоты и неудобства не убывали во всё время.
Раз в год, а это было под Троицу, изба наполнялась густым запахом природы. Из леса приносились целые охапки веток с зелёной листвой – для развешивания их на стенах и по углам, а с лугов – сочная, свежая трава, которую разбрасывали по́ полу и ходили по ней. Полагалось не избавляться от этого изобилия, пока оно не подсыхало и не начинало жухнуть и терять цвета – от зелёного к серому.
Приобщение к природе в таком виде вроде бы и нельзя было считать нужным, поскольку буйство зелени можно было видеть, едва ступив с крыльца избы: по двору, хотя тут и оставались следы семейной хозяйственной деятельности, постоянно с весны до заморозков стлался травяной ковёр, и сюда же, ко двору, царство зелени подступало с разных сторон. Несмотря на это её запахи вызывали какое-то благоговение и восторг, усиливая значимость праздника.
На мой взгляд, всё дело тут заключалось в том, что пахли ветки и травы теперь как бы не только сами по себе, как произрастающие в том или ином месте, а непременно и в связи с их перемещением, когда их сламывали или срезали, принося в закрытые помещения хотя и с их обычными запахами, какие им присущи, когда они растут в лесу или на лугу, но ещё и с теми, какие начинают исходить из них, из их надломов и срезов, – запахи сока, животворящей субстанции, способной ещё долго сохранять себя в уже обречённых ветках или в сте́блях.
Скорее всего, в соотношении именно с такой их особенностью они увязывались при установлении символического в нерасторжимой связи единого – в вечном и в празднике, немыслимых вне природы. То на самом деле и должно бы было здесь предполагаться или что-то подобное, а не такое, каким оно когда-то преподносилось, как бы изначально приобретая черты замысловатости и выспренности, – троицы из придуманного господа бога, его побочного сына и ещё какого-то, совершенно непонятного свята́го духа…
При входе из сене́й в избу надо было переступать через присту́пок – небольшое возвышение, как часть бревенчатого венца, выступающее снизу дверного проёма и сглаженное сверху, под вид доски; его назначение состояло в более плотном притворе двери, с тем, чтобы сдерживать проникновение снаружи воздуха с морозом, а могло служить и своего рода скамеечкой, где привычно устраивались часто забегавшие к нам дети из других домов, а нередко и женщины, которым случалось заглянуть к матери, чтобы, к примеру, попросить спичек или соли – самого в то время всем необходимого, а также – накоротке о чём-нибудь поговорить с ней.