Подарок - стр. 10
Каждое его действие или свершение, каждый поступок, каждая беседа или мысль имели подкладкой нечто другое. Дорога на работу являлась одновременно совещанием по телефону. Завтраки мешались с обедами, обеды – с коктейлями перед ужином, а ужины – с выпивками после них, те же, в свою очередь… ну, это уж как повезет. А в случаях везенья, где бы он ни находился в этот вечер, в чьей бы квартире, в каком бы отеле или доме, с кем бы ни делил это счастливое времяпрепровождение, он, разумеется, спешил убедить тех, кто не разделял этого счастья, – а именно жену, – что находится в другом месте. Для них он задерживался на собрании, застревал в аэропорте, доканчивал составление какого-нибудь важного документа или стоял в очередной рождественской пробке – будь они неладны. Волшебным образом в двух местах одновременно.
И все мешалось, наезжало друг на друга, перехлестывало через край. Он постоянно находился в движении, постоянно стремился куда-то в другое место, постоянно желал быть где-то не там, где он есть, или мечтал о некоем спасительном и сверхъестественном вмешательстве в его жизнь, которое позволило бы ему рассредоточиться, находясь сразу там-то и там-то. Людям он уделял как можно меньше времени, давая каждому почувствовать, что с него и этого хватит. Привычки опаздывать у него не было, он был четок и все делал вовремя. На работе он все успевал, но в частной жизни он был как сломанные карманные часы. Он был перфекционистом и тратил уйму энергии, добиваясь успеха. Однако и для него, так страстно желавшего удовлетворять свои растущие аппетиты, существовали пределы, которые мешали карабкаться к новым и новым головокружительным высотам и не позволяли свободно воспарить над повседневными нуждами. В его графике находилось место тем, кто помог бы ему вырасти иначе, но только в карьерном плане, – а на это годилась любая удачная деловая операция.
В одно особенно холодное утро вторника в беспрестанно строящемся и расширяющемся районе дублинских доков черные кожаные, безукоризненно начищенные штиблеты Лу вторглись в поле зрения некоего индивида. Индивид этот следил за поступательным ходом этих штиблет, как делал накануне и как намеревался делать и на следующий день. Обе ноги владельца штиблет не уступали одна другой в прыткости и сноровке. Все шаги были одинаковыми, движения от пятки к носку – четкими: штиблеты устремлялись вперед, сперва упираясь в землю каблуком, а затем отталкиваясь от нее носком где-то в районе большого пальца и сгибая ногу в щиколотке. Каждый раз с безупречной четкостью. Звук шагов по тротуару – тоже ритмически четок. Ничего похожего на тяжелый топот, какой издают порой другие безголовые фигуры, спешащие в этот час мимо – голова каждого из таких прохожих все еще покоилась на подушке, хотя тело уже и разреза́ло утренний холод. Нет, эти штиблеты лишь негромко постукивали – звук монотонный, назойливый, как капли дождя, падающие на крышу теплицы, низ брючин слегка колышется подобно развевающемуся от легкого ветерка флажку у последней, победной, лунки.