Подарок крестного - стр. 13
Но все сочувствовали Степану. Он, казалось, лишился разума. Горе подкосило его. Еще несколько дней назад Степан был веселым, улыбчивым человеком, влюбленным в свою красавицу-жену и с нетерпением ожидающим пополнения в дружной своей семье. За трое суток, прошедших со времени кончины Анастасии, он совершенно переменился. Теперь он выглядел почти что стариком. За одну ночь Степан поседел, и его лицо, не выражавшее ничего, кроме горя, способно было напугать кого угодно.
Когда же пришла пора опускать гроб в могилу, Степан, стоявший до того времени в каком-то тупом оцепенении, завыл в голос и с диким, нечеловеческим криком, кинулся на гроб.
Его оттащили, хотя он вырывался и все пытался спрыгнуть в разверстую могилу. Народ жалостливо охал и жалел несчастного. Пока могилу закидывали землей, обезумевшего от горя Степана держали двое дюжих молодцов.
Нет звука тоскливее и безысходнее, чем удары комьев земли о крышку могилы. Этой страшной, последней музыки не слышит уж усопший – рвет она сердце оставшимся на грешной этой земле…
Могилу закидали землей. Вскоре над ней вырос невысокий холмик из промерзшей земли, в который врыли кованый чугунный крест.
Поминальная трапеза затянулась допоздна. Народ все шел и шел. Люди рассаживались за столы, откушивали по три ложки кутьи и со скорбными лицами принимались за остальные поминальные блюда, время от времени поднимая стопки с зеленым вином – на помин души усопшей.
Степан ничего не ел, не пил. Он сам был похож на мертвеца, настолько бледно было его лицо, и лишь глаза его светились неистребимой тоской.
Люди разошлись поздним вечером. Марфа, командовавшая слугами во время поминок, настолько вымоталась, что решила ночевать в доме зятя. Василию было все равно – он был непотребно пьян и то и дело клевал носом.
Слуги довели Василия до ложа, и вскоре он уже спал мертвым сном, оглашая весь терем свирепым храпом. Уставшая Марфа нашла себе тихое пристанище в маленькой уютной каморке и обессилено опустилась на узкую постель.
Несмотря на усталость, сон не шел к Марфе. Перед ее мысленным взором прошла вся жизнь, в которой было так мало радостей и так много печали и слез. Нелюбимый грубый муж, которого она побаивалась, но была слишком горда, чтобы показать свою слабость. Никогда не был с ней ласков супруг, ни разу не приласкал от души. Знала Марфа – не люба она ему, да и не старалась милой быть. Она прекрасно знала о том, что Василий не чурается шумных застолий и догадывалась о том, что кроме нее он разделяет ложе еще со многими женщинами. По молодости это печалило женщину, но потом свыклась она и с этим, даже рада стала – пусть себе идет постылый, куда душе его угодно, лишь бы оставил в покое, не мозолил глаза, не принуждал долг супружеский исполнять!