Подарок для шейха - стр. 19
И вот я здесь. Босая, в мужском арабском халате, выгуливаюсь в саду с разрешения хозяина, как домашняя собачонка. Но жаловаться грех. По крайней мере, я жива, здорова, и меня даже кормят. А ещё небо такое красивое!
Огромные звёзды, каких не видела никогда в жизни, дрожат на чёрно-синем бархате небосклона. Они просто невероятные! Переливаются, мерцают, словно огранённые бриллианты. Ведущие ювелирные дома могут смело позавидовать этой роскоши. Подняв голову, залипаю на волшебную картину.
— Замёрзла? – Карим касается моего плеча кончиками пальцев, пуская лёгкий разряд тока по позвоночнику.
Аль-Хасан угадал. Ноги совсем заледенели, но я не хочу так скоро возвращаться в свою тюрьму, какой бы комфортной она ни была.
— Нет, - вру без зазрения совести, что шейх, впрочем, понимает.
Он заключает меня со спины в свои объятия. От его крепкого тела исходит жар, как от печки. Запахи ночных растений растворяются в сандаловом аромате мужчины. Моя кожа покрывается мурашками, а зрение теряет чёткость, от чего кажется, будто звёзды на небе поплыли в неведомые дали.
— Ты дрожишь, - констатирует очевидное Карим. - А говоришь, не замёрзла.
Он начинает растирать ладонями мои плечи и руки. Стою, как парализованная. Даже не дышу. Грудь и живот затапливает теплом. Прикосновения шейха не вызывают отторжения. Наоборот, по какой-то иррациональной причине хочется, чтобы он согревал меня как можно дольше. Внутри зарождается томление, подозрительно напоминающее желание.
Похоже, это начало стокгольмского синдрома. Для полноты картины осталось только влюбиться в человека, который считает, что я – его «подарок».
О, боги! Ну откуда в моей голове взялись настолько нелепые мысли?! Мы с аль-Хасаном знакомы всего двое суток! Через заветные три дня он отпустит…
Шейх аккуратно разворачивает меня к себе лицом. Боюсь поднять на Карима глаза, потому что тогда ему станет ясно, какой эффект произвели его прикосновения. Не объяснять же, что я уже забыла, каково это, когда до тебя нежно дотрагивается мужчина.
Он наклоняет голову и едва ощутимо касается губами моего рта. Аль-Хасан не настаивает на настоящем поцелуе, а словно спрашивает разрешения. Даёт возможность остановить его. Но я почему-то этого не делаю. Просто жду, что будет дальше.
Карим проводит рукой по моим волосам. Что-то восхищённо шепчет на арабском. Вплетает пальцы в длинные пряди. Затем, положив ладонь на затылок, притягивает меня к своему лицу. Чувственно целует, пробуждая неведомые до этого момента эмоции. Кровь в венах превращается в игристое вино и ударяет в голову. В коленях появляется такая слабость, что еле удерживаюсь на ногах.