Подари мне себя - стр. 61
Так неудобно перед ним. Задумалась и врезалась в мужчину. Точно нужно на выходных ехать к подруге и немного отдохнуть. А то эта работа меня в край доконает.
— Перестаньте извиняться, Соня. Не ударились? — одна его рука перемещается от моей талии к лицу.
Касается лба, медленно ведёт вниз от виска по щеке, обводит контур губ... И я забываю, как дышать. Лёгкие перехватывает. Ноги становятся ватными. И если бы не сильная рука Свободина, я наверняка бы упала к его ногам.
Ладонями касаюсь оголённых участков кожи, виднеющейся из-под майки-боксёрки, ощущая стальную мощь его мускулистой груди подушечками пальцев. Чувствую, как электризуется вокруг воздух, будто начиная искриться вокруг нас. Чувствую его близость.
И сейчас она намного сильнее, чем там в лифте, когда мы были укутаны в тёплую одежду. Сейчас же между нами лишь его майка и штаны, а на мне рабочая форма. Она не мешает чувствовать ярче его близость, от которой всё моё тело обдаёт жаром. Сердце набирает обороты и начинает играть свою собственную мелодию, только одному ему известную. И пульс сбивается.
Я чувствую тепло Егора, мне становится тепло и хорошо. Вся усталость рядом с ним куда-то уходит. И так уютно в его объятиях, что хочется попросить его, чтобы он не размыкал их, а только ближе к себе прижал.
— Соня? — слышу над собой взволнованный голос и выныриваю из своих мыслей. — С вами всё хорошо?
Свободин одной рукой зарывается в мои волосы, большим пальцем поглаживает кожу щеки, которая тут же вспыхивает ещё ярче, чем прежде. Я сама вся покрываюсь мурашками и красными пятнами от этой его нежности и ласки. Смущаюсь.
— Да. Со мной всё хорошо, — киваю. — А с вами? Вы хорошо себя чувствуете?
— Да. Волнуетесь?
И на его губах замечаю улыбку. Но более открытую, чем это было вчера в коридоре, где помимо нас было ещё несколько нежелательных свидетелей наших взглядов.
— Конечно. Всё же совсем недавно была операция. И мы все беспокоимся о вас, чтобы вы поскорее выздоровели.
— Нет. Именно вы волнуетесь? Мне нет дела до остальных.
Жестко припечатывает последние слова. И смотрит так, словно давая мне этими словами что-то понять. Я слегка наклоняю голову вбок, смотрю ему в глаза, желая найти ответы на невысказанные вопросы, которые так и норовят слететь с моих губ.
И я хочу сказать, что да, волнуюсь, но... Будет ли это правильным в этой ситуации? Ведь я переживаю за этого мужчину не как медсестра этой клиники, не как та, что ассистировала на его операции. Совсем по-другому. Но стоит ли говорить ему об этом?
Но моё сердце спешит впереди разума, и прежде, чем я успеваю осмыслить сказанное, с губ срывается: