Подари мне себя - стр. 43

— Он умом поехал? — воскликнула подруга, и в это время все на нас обернулись. Я шикнула на неё, чтобы тише себя вела. Не стоит привлекать к себе слишком пристальное внимание. — Он что, не понимает, что с теми повреждениями, с которыми к нам поступил Свободин… Да тут ежу понятно, что нужно было ставить тебя, тем более ты ассистировала при операции? Но никак не Крылову. Она ж тупая.

Лена старалась говорить тихо, но при этом так активно и возмущённо жестикулировала, что я не сдержалась и прыснула. Всё-таки Ленка чудо, но она прямолинейная – что думает, то и говорит. И тут, конечно, я с ней полностью согласна. Крыловой не хватает квалификации, чтобы заниматься именно этим пациентом. Но почему зав именно её поставил на это место – большой вопрос...

— Знаю, Ленка, знаю. Но он тут главный. Завотделением. И перечить ему мы не имеем права. Я уже попробовала, и ничем хорошим это не закончилось. Сама знаешь, — пожимаю плечами, делая глоток горячего кофе, на мгновение прикрывая глаза от удовольствия.

Обжигающий ароматный напиток разлился теплом в каждой клеточке моего тела, согревая и принося покой.

— Да знаю, конечно, но, Сонь, разве он не понимает, чем это может кончиться?.. Всё-таки Егор Свободин не простой человек, а знаменитость.

— Видимо, не понимает, — пожимаю плечами, до конца допивая свой кофе. Ополаскиваю кружку в раковине и, повернувшись к коллеге, говорю. — Ладно, пошла я дальше работать.

Кожевская хмурится, окидывает меня пристальным взглядом и вновь заглядывает мне в глаза.

— Ты есть не будешь? Ты же сегодня и куска в рот не взяла.

— Мне некогда. Ты же знаешь, сколько сейчас работы. Поэтому на это некогда отвлекаться.

— Ой, доиграешься ты, Сонька. Нельзя же так.     

Я только качаю головой, прекрасно зная всё это и без неё. Но мне правда некогда. Приду домой, вот там-то спокойно и нормально поем. А здесь что-то не хочется.

Остаток смены прошёл довольно-таки спокойно. Но работы действительно было много, что даже присесть не было времени. Но к такому ритму работы я уже привыкла и не обращала внимание.

Егор просил меня зайти к нему после работы. Приближался конец рабочего дня, а вместе с ним – время моего визита к пациенту. Во мне поселилось волнение, руки мелко дрожали, хоть я и старалась себя контролировать. Я не знала, для чего он пригласил меня к себе.

Я помнила о запрете Шестинского навещать гонщика, но так как я собиралась зайти к нему уже после смены, то считала, что приказы начальства на внерабочее время не распространяются. А значит, я должна расслабиться. Но что-то всё равно не давало спокойно дышать.