Подари мне любовь - стр. 31
– Есть ли ушиб или нет, это все равно не объясняет, по какой причине ты оказался в Восточной Англии, – заметила Эрика и тут же объяснила вполне очевидную истину: – Лучшего шпиона для саксов, чем кельт, и не придумаешь, по крайней мере его меньше всего можно в этом заподозрить! – резонно добавила она.
– Я даже не знаю их языка!
– Или притворяешься, что не знаешь.
– Но я действительно пришел из Уэссекса.
– Вот мы и добрались до правды.
Селиг попытался вновь вглядеться в девушку, но перед глазами все поплыло, когда Уолнот нажал на все еще чувствительную шишку на голове. Почти невыносимая боль пронзила его, но он сцепил зубы, понимая, что должен вытерпеть все, чувствуя, что каким-то образом крайне важно убедить в своей правоте незнакомку с глазами цвета полуденного неба под изящно изогнутыми бровями. Неясно только, почему она так язвительно разговаривает с ним. Или просто считает лгуном?
Он и сам бы на ее месте не поверил. Кто-то привез его на север, но это означает, что со дня нападения прошло много дней… он совсем ничего не помнит… Почему так хочется дотронуться до медово-золотистых волос с прядями оттенка корицы?.. Нет, это томительная пустота в животе виновата в том, что в голову лезет всякая чушь… хотя эта девчонка действительно прелестна, и к тому же теперь необязательно присматриваться к ней, он и так достаточно ясно представляет ее в воображении. Она немного пониже Кристен и гораздо тоньше, хотя соломинкой ее тоже не назовешь. Налитые груди сами просились в руки… Шпион? Один помоги ему, ну и злую шутку сыграла с ним судьба!
Он, Селиг Благословенный, кому улыбались боги севера и кого одаривал милостями христианский Бог, великий воин, сильный, здоровый, наделенный приятной внешностью, выросший в прекрасной семье, помогавший построить собственными руками свой просторный дом, владелец корабля, удачливый торговец, состоятельный человек, привлекающий сердца всех женщин, на которых достаточно было лишь бросить взгляд… Просто немыслимо, что он очутился здесь, в темнице, совершенно больной и беспомощный. И в довершение всего женщина, да-да, именно женщина, обвиняет его в столь гнусном занятии. Шпион! Подумать только!
И это вместо того чтобы приказать немедленно освободить его, хлопотать вокруг него, ухаживать, лелеять, окружить нежной заботой! А его голова должна была, вне всякого сомнения, покоиться между ее упругих грудей. Нет… нет… не ее…
Селиг снова покачал головой, хотя жгучая боль мгновенно пронзила виски. Он никак не мог до конца осмыслить, почему получилось так, что именно эта женщина – хозяйка – имеет право судить его и обвинять, когда все, чего хотел Селиг, – это соблазнить ее, завлечь в постель, ласкать: она казалась такой хрупкой и очаровательной.