Под Знаменем Империи. Том 1 - стр. 25

– И что же им двигало? – не удерживаюсь я от вопроса.

– О, поверь, я много раз задавался тем же вопросом, – мрачно усмехается наставник. – И, в конце концов, пришёл к страшному выводу. Им двигало лишь желание… повеселиться. Ему просто нравилось сеять вокруг хаос, боль и смерть. Наш мир был для него гигантской песочницей, люди – игрушками, которые он волен ломать, когда заблагорассудится. Знаешь, как иногда маленькие дети резвятся с куклами или деревянными солдатиками? Поиграют и выбросят либо сломают в приступе злости. Вот и ему нравилось заставлять бедолаг плясать под свою дудку, а потом отрывать им головы.

Феррон продолжает демонстрировать мне картины прошлого, по-прежнему оберегая от полного погружения в пучину своих мрачных воспоминаний. Впрочем, даже приглушённых образов более чем достаточно, чтобы ощутить весь ужас творящегося. Боль, разрушения, смерть – безумие и вседозволенность, облечённые в плоть.

Передо мной предстают искорёженные тела, сваленные грудой под отвесным утёсом. Переломанные руки и ноги застыли в немыслимых положениях, вывернутые суставы неестественно выпирают сквозь разорванную плоть. Один за другим в кошмарную кучу падают всё новые трупы. Люди, точно загипнотизированные, шагают к обрыву и, кланяясь невидимому идолу, бросаются вниз. Добровольная смерть во имя высшего блага – только вот это благо есть не более чем морок, грамотно внушённый Кукловодом.

– Путь мой был долог и тернист, – продолжает Феррон, и губы его сжимаются в тонкую линию. – Разорённые большие города и крошечные селения, а между ними – мелкие пакости, совершенно несущественные на первый взгляд.

Наставник взмахивает рукой, и перед нами встаёт новая сцена. Двое опустившихся пьянчужек не поделили последний кувшин дешёвого пойла. Один с рыком бросается на другого и одним движением вспарывает собутыльнику брюхо.

– Подумаешь, какая мелочь, верно? – горько усмехается Феррон. – Да разве такое редкость по кабакам?

Я молча качаю головой. Даже в нашей богами забытой глуши случалось подобное, несколько забулдыг сложили головы при весьма похожих обстоятельствах.

– Но ведь и в этих обыденных до зевоты происшествиях неизменно прослеживался след всё того же ублюдка, – почти рычит учитель. – Для меня его поимка превратилась в навязчивую идею.

И вот уже видения почти захватывают меня. Феррон будто растворяется, лишь голос его продолжает течь, словно река, поясняя мелькающие передо мной сцены.

– На юге Империи, в благодатном краю вечного лета, где почти не выпадает снег, на берегу тёплого моря высятся три крупных города. Их расположение неслучайно, волею неведомых сил в здешних водах издревле водится рыба в таких количествах, что, кажется, её можно черпать голыми руками. Богатейшие уловы принесли этим городам славу и процветание, молва о них разлетелась по всей Империи.