Под знаком сочинительства. Статьи, рецензии 2020 г. - стр. 16
Вышеприведенные строки о Тинякове-шовинисте перекочевали в книгу из журнальной публикации. Там они выглядят более-менее уместными, как попытка кратко объяснить, что за фигура главный герой. Здесь же, после подробного «Хождения за Тиняковым», они вызывают недоумение – они и неточны, и излишни.
Вообще книга оставляет ощущение небрежности, спешки или лени. У автора была четверть века, чтобы после первых публикаций представить нам книгу в строгом смысле этого слова, а получилось как в песне: «слепила из того, что было». Читатель не в теме так и вовсе может повредиться умом, натолкнувшись на такое: «Вот такая фигура! В этом номере вестника („Ной“. М., 1994. № 8) читатели узнают историю первой книги Тинякова…»
Что за «Ной»? При чем здесь 1994 год? (Тем более публикация этой повести на самом-то деле состоялась в 15-м номере «Ноя», в 1995-м.) И ведь автор не просто забыл убрать этот фрагмент – в самом журнале он выглядел так: «Вот такая фигура! В этом номере вестника читатели узнают историю первой книги Тинякова…» Если автор хотел напомнить о первой публикации, о «Ное», который когда-то возглавлял, то это можно было сделать как-то более изящно, что ли.
На 99 процентов книга состоит из документов, которые, в общем-то, представляют нам Тинякова, скажем мягко, в темном цвете. Авторский голос почти отсутствует, но тем не менее слышно осуждение и некоторая брезгливость. Самого автора заинтересованный читатель, открыв его биографию, может узнать как стойкого и давнего борца с антисемитизмом. Хорошо. Но тогда вот эта деталь в самом-самом начале книги приводит в недоумение: «Конечно, хотелось бы узнать, где могила А.И. Тинякова, – если она сохранилась, положить цветы; если разрушена, поставить скромный памятник». За что такому человеку цветы?…
Ответом могло бы стать предисловие из «Литературного обозрения», где Варжапетян признается: «Не оправдывая тиняковские гнусности, „тиняковщину“, замечу, что не будь их, Александр Иванович стал бы совсем иным человеком – чистеньким, приличным, трезвым, пахнущим одеколоном… и совершенно мне неинтересным. А истинный Тиняков мне с каждым днем роднее; пусть у него нет, как у великих, своего пространства в русской поэзии, но угол-то свой есть».
Такое бывает с писателями: первоначальный враг автора становится ему родным. Отсюда и цветы, и памятник. Но предисловие отсутствует, и читатель этот момент вряд уловит.
А в самом конце книги есть рисунок немолодого, седого (умер, кстати, в 48 лет) Тинякова работы Серафимы Даниловой. Примечание: «Публикуется впервые». Но рисунок – точнейшая, словно компьютером обработанная, копия фотографии, помещенной в «ЛО» в 1992 году.