Под тремя башнями - стр. 5
– Это ты про бандеровцев? – Сашка посмотрел на отца. – Так мама ж говорила, их вместе с немцами выгнали.
– То мама, – отец вздохнул и потрепал сына за волосы, – а мы ж с тобой мужчины… В общем, знай, кто ушёл, а кто и нет. Кого оставили, кто и сам остался, им тоже по заграницам мыкаться невелика радость. Эти на всё пойдут. Запомни крепко всё, что я тебе сейчас сказал.
– Угу, запомню, – Сашка кивнул и посмотрел на отца.
В праздничной атмосфере встречи на какое-то мгновение возник диссонанс, но в скором времени общая радость от того, что все снова вместе, взяла верх, и дальше для Сашки все остальное слилось в один бесконечно-счастливый круговорот. А ещё от этого дня остался запах необжитых комнат и ощущение безмерного счастья, с которым Сашка заснул в наспех разобранной матерью прямо на полу постели…
Танкетка в сквере
Наутро мать растолкала Сашку чуть свет. Сашка, сонно протирая глаза кулаком, вышел во двор, увидел начинающийся знойный день, и его сразу переполнило захватывающее чувство новизны. Он заглянул в коридор, пощупал перила ведущей наверх лестницы, балуясь перескочил через крышку подпола и вошёл в кухню.
Нет, никогда ещё мать не казалась Сашке такой красивой, как сегодня. Ловко нарезая пластинки розовой консервированной колбасы, она улыбалась, и даже мелкие, еще вчера забитые паровозной копотью морщинки, казалось, куда-то исчезли.
Заметив Сашкино удивление, мать счастливо расхохоталась и лукаво, совсем как когда-то давным-давно, поманила его пальцем. Потом, завернув бутерброд в обрывок пергаментной бумаги, она, успевая одновременно приглаживать Сашкины вихры ладонью, сыпала весёлой скороговоркой:
– Отнесёшь завтрак отцу. Он сапёров вызвал. Тут рядом. Вверх по улице и там дом сразу за сквером. Увидишь. Ты сквер помнишь?
– Ясное дело, помню, – Сашка запихнул в рот колбасный обрезок, весь облепленный кусочками ещё не растаявшего желе, и взял свёрток.
Улочка плавным заворотом круто шла вверх. Своеобразные, в полтора и два этажа домики, ступеньками повторяли изгиб улицы. Один дом был и вовсе странный, его словно разрезали вдоль по коньку крыши, и он так и стоял, одной половинкой к тротуару.
Сначала он показался Сашке разрушенным, но, присмотревшись, он понял, дом так и строили, на глухой стене кирпич даже успел побуреть от времени. Впрочем, следов войны хватало и здесь. Сразу за домиком-половинкой возвышался огромный домина с напрочь выгоревшими окнами. От его верхнего этажа осталась одна, торчащая коробкой, квартира и вокруг по образовавшейся плоской кровле тянулись бельевые верёвки.