Под теми же звездами - стр. 112
P.S. Двухсот рублей, к сожалению, у меня нет: здесь, брат, не Петербург, а в банках трудно устроиться. Кстати, о банках: встретил здесь бухгалтера А-го банка, который переведен сюда из Петербурга. Он рассказывал мне под секретом кое-что про тебя. Ах ты, паспарту! И здесь уже успел устроиться? Ну, всего хорошего, дружище, отвечай немедленно.
Твой М. Кедрович».
Написав письмо, Кедрович хитро улыбнулся, запечатал конверт и посмотрел на часы. Было уже половина девятого, а к этому времени Михаил Львович обещал быть у сотрудника «Свежих Известий» Бонич-Курташева, где собиралась сегодня компания местных литераторов, замышлявших издавать в своем городе толстый журнал.
У Бонич-Курташева уже почти все были в сборе, когда явился Кедрович. Находился здесь и литературный критик Безделушин, сотрудничавший в «Свежих Известиях» и известный своим пристрастием к модернизму; был уже и поэт Дубович, носивший прекрасные волосы, но никак не умевший до сих пор напечатать ни одного своего стихотворения в толстом журнале; сидел в углу удовлетворенный собою беллетрист Зусштейн, который был очень плодовит, но которому негде было развернуть свои авторские силы за недостатком в России необходимых изданий. Были, наконец, тут и художники, и фельетонисты, которых пригласили на совещание, если не для непосредственного участия в журнале, то для тех полезных указаний и советов, которые они во всяком случае могли дать. Когда Кедрович вошел в кабинет, среди присутствующих уже шло оживленное совещание и обсуждение программы журнала. Безделушин, мрачно поправляя пенсне, сидел около стола и безапелляционно, не смотря ни на кого, говорил:
– Да, я еще раз утверждаю, господа, что журнал нельзя делать шаблонным. Неужели же вы согласитесь вести художественную часть в духе жалкого академизма? Нет, мы должны влить в него живую струю, струю жизненного крика, тонких переживаний, чутких невидимых струн, – тогда только наше дело разрастется. Вот мое мнение.
– Верно, господа, – горячо подтвердил слова Безделушина художник импрессионист Кончиков. – Побольше невидимых струн, побольше крика в красках, – вот наш девиз! Пусть толпа не поймет, но мы должны быть выше этого соображения.
– Это хорошо, господа, – осторожно заметил Бонич-Курташев, который в качестве инициатора боялся краха возникавшего издания, – но смотреть на дело нужно также и практически. Ведь…
Он не успел договорить, так как на него напали со всех сторон.
– К черту практичность! – воскликнул патетически художник Кончиков, – мы ищем творческих переживаний, а не коммерческих расчетов!