Под теми же звездами - стр. 100
– Может быть вы, паныч, успокоите Петьку? – жалобно проговорила горничная, провожая Коренева из передней в гостиную. – А то расшалился мальчуган, просто сладу с ним нет!
Коренев согласился повлиять на Петю и попросил горничную прислать к нему в гостиную шалуна; до сих пор он виделся с Петей редко, так как обыкновенно приходил к Зориным по вечерам, когда тот уже ложился спать.
– Ты что? – строго спросил Коренев Петю, когда мальчуган осторожно заглянул в гостиную, – всё шалишь? А? Иди сюда!
Петя медленно пролез в дверь и, останавливаясь время от времени, подошел к гостю.
– Я не шалил, – ответил он, садясь в кресло, – я играл в пожарную команду.
– Как же можно в комнате устраивать такую игру? – строго продолжал Коренев.
– Очень даже можно. У меня есть мячик с дыркой. Из него отлично воду пускать.
Коренев усмехнулся, но тотчас же принял прежнее строгое выражение лица.
– Глупый ты, – проговорил он, – ведь пожарная команда заливает только тогда, когда есть пожар. Как же ты можешь имитировать тушение пожара?
Петя немного задумался, а затем ответил:
– У меня тоже был пожар. Что вы думаете, я дурак какой-нибудь, чтобы лить воду даром? Я сначала поджег на кухне рогожу, а потом стал заливать. Я не маленький, мне шесть лет.
Петя обидчиво развалился в кресле; Коренев внимательно и с любопытством рассматривал маленькую фигурку своего собеседника, который, по-видимому, не особенно стеснялся взрослого гостя. Коренев вообще редко разговаривал с детьми: детство свое он помнил неясно, а уже в последних классах гимназии и в университете читал только научные книги, и ему некогда было тратить дорогое время на пустяки. С этим братом Нины Алексеевны он за всё время, кажется, даже ни разу не разговаривал, кроме тех случаев, когда тот встречал его в передней и просил подарить то мячик, то прыгающую лягушку, то настоящий аэроплан, который он видел у соседнего мальчика Саши. И, сидя некоторое время молча против этого мальчугана, Николай Андреевич думал про себя:
– Как курьезны эти дети со своей наивностью, переплетенной с удивительно ясной и свежей логикой! Они всегда поэты, всегда фантазеры, но у них вместе с тем поразительный интеллект, который ведет мышление не тусклыми пошлыми зигзагами взрослого человека, а по резво прямой линии, как идет луч света среди дрожащих пылинок туманной среды. И быть может эта прямолинейность, эта первичная форма логики наиболее верна в познании истины? Может быть философ, трактующий мировые вопросы, должен восстановить эту детскую логику, это детское отношение к миру, когда всё кажется одинаково простым, и когда всё в то же время так удивительно и так непонятно? И потом эта всем известная детская правдивость…