Под сенью исполинов - стр. 59
Чай встал на стол – «чёрный и крутой как чёрт». Вандал сел. Когда-то очень давно, ещё в самые первые разы, Саныч старался избегать прямого взгляда на него. Странно даже – сотворить устойчивую мнемосцену для периодических «встреч» с давно умершим другом, и притом не глядеть тому в лицо. Объяснялось всё просто: мимика – это единственное, что совсем не поддавалось Санычу, как скульптору. Как ни старался он, а лицо неизменно оставалось безжизненной гипсовой маской, не выражавшей никаких эмоций. Абсолютно. И даже когда Вандал говорил, двигались разве что тонкие губы, а выглядело это даже жутче, чем иные сетевые страшилки.
Мнемосцена полнилась только зрительными и слуховыми эффектами. Ни вкуса, ни запаха, ни тактильных ощущений она не передавала. Реконструктор – там да. Там всё это присутствовало, да ещё как! Недаром за первые пять лет существования он проглотил всех конкурентов без остатка.
Какие то были пять лет – Александр Александрович прекрасно помнил. Он относился не просто к первым игрокам в Реконструктор, он был бета-тестером, но никому из клуба ни разу не похвастался. Поначалу, следуя уже накатанным путём, ребята из «Варгейминг» склонили Реконструктор к военной тематике: Пунические, Тридцатилетняя, Реконкиста, Первая и Вторая Мировые – да все войны не перечислишь! Когда же Александр Александрович вновь приехал в свой старый клуб в сорок девятом, где уже тогда ни шатко ни валко шли восстановительные работы, никто и не помышлял больше о «романтике» войны.
Вандал сидел и молчал. Взгляд устремлялся в Саныча, но сказать, что он именно смотрел на него язык бы не повернулся. Как нельзя утверждать, что манекен в супермаркете, пусть и с хорошо прорисованными глазами, на кого-то именно «смотрит». Вандал как раз и был манекеном, только вдобавок ко всему ещё шевелился, говорил, и выглядел как старый друг.
– Доступ к информации: майор межпланетной службы, Подопригора Александр Александрович, командир экспедиции за номером тридцать три, – самовольно заговорил Ординатор, разлепив тонкие губы Вандала.
Друг Саныча отличался плечистостью, оттого бесполый голос из его уст порой производил достаточно комичное впечатление. Да ещё этот хвост на затылке – протест против нахлынувшей тогда моды на короткие стрижки у молодых людей.
– Дай мне ретроспективу визуальных образов из отчёта по Ясной за две тысячи тридцать девятый год.
– Ретроспективы готовы. Общее количество – одна тысяча триста сорок восемь мнемокадров.
– Основные маркеры?
– Отсутствуют.
Саныч нахмурился. Маркеры имелись всегда. Они могли не соответствовать помеченному мнемокадру, могли быть откровенно идиотскими – всякое случалось. Но чтоб вовсе ничего не было отмечено…