Под сенью эпохи и другие игры в первом лице - стр. 6
– Посмотри, ты можешь достать до потолка, протяни руку, – сказал дядя Дашкевич. Он совсем не чувствовал, что эта игра не для меня.
Я бы задохнулась, если бы это продлилось ещё минуту, но вошёл папа с заварочным чайником.
– Что ты делаешь? Она ещё очень маленькая, ей нельзя так высоко, – сказал он.
– Я за ней слежу, мы с ней играем, – ответил дядя Дашкевич.
– Всё равно, снимай её скорей, пока никто не вошёл. – сказал папа.
Я собрала всё своё мужество, чтобы не задохнуться в эти последние секунды, пока папа убеждал товарища.
Снова великие и могучие руки взяли меня и поставили на пол. Я сразу пришла в себя и задышала.
– Страшно было? – спросил папа.
– Да, – ответила я, но не умела объяснить пережитый ужас. Это было путешествие в другое измерение. Достаточно было того, что папа догадался и спас меня, оправдав мои ожидания.
– Хорошо, что Галя этого не видела, – сказал папа.
Мама всё ещё готовила на кухне.
– Посадить тебя ещё на шкаф? – предложил дядя.
– Нет, – ответила я, не зная, как мне защититься, чтобы эта идея больше не посещала голову дяди Дашкевича.
После чая они уже не играли со мной, а садились за пианино и сочиняли музыку. Они наперебой наигрывали музыкальные фразы и, придя к согласию, записывали их нотами.
Во время их занятий я курсировала по отдалённым закоулкам нашей бескрайней квартиры, пока папа не звал меня петь.
Мне нравилось это развлечение. Папа играл, я становилась у пианино и пела про сурка, про любителя-рыболова, «Дуй, ветер, с севера» и отрывки арий из разных опер, которые папа считал доступными детским способностям, как например:
«Расскажи, Иванушка,
Расскажи, дурашливый,
Как звонарь Пахомушка
В церковь не спеша идёт,
Палкой опирается,
Тихо продвигается.»
Папа, как теперь понимаю, был русофил и прогрессист: я с рождения знала чуть ли не наизусть оперы «Сказание о граде Китеже», «Петя и волк» Прокофьева, романсы, и, надо полагать, всё наилучшее из русской музыкальной культуры. С рождения меня убаюкивали под фортепьянную музыку.
– Абсолютный слух, – переговаривались между собой друзья с папой. – Её учить надо.
– Пока я сам её учу. Она гаммы знает, ноты пишет.
И отпускал меня:
– Беги играй, Капелька.
Всё моё музыкальное образование идёт из тех ранних дней. Я знаю на слух практически всё музыкальное наследство человечества. Однако редко когда правильно называю источник.
4. Баба и деда
В спальне бабы с дедой над книжным шкафом висел большой, как картина, фотопортрет в сепии, на котором в полный рост стояла полная женщина в шубе с муфтой. Короткие светлые кудри из-под каракулевой шапки обрамляли круглое лицо. Я долго носила в себе вопрос, пока, наконец, не сумела его задать: