Под открытым небом. Том 2 - стр. 84

– И эти годы, что мы встречались с Руфиной, ждала с такой своей верой?

– Да!

– Невероятно! Тогда ты – судьба моя.

– А я об этом и говорю. Меня только Суслов поддерживал. Знал всё наперёд. – Настя уже чувствовала, что могла говорить так.

– Ты – инженер аналитической лаборатории. Анализ – твой конёк! – шутил Александр.

Ему было легко с ней. Они встречались всего три месяца, а могли говорить обо всём. И молчать могли вместе. И это тоже было разговором…

…В мае подали заявление в загс. Свадьбу решили устроить в селе. Так захотел Александр. А Настя и не возражала. Только улыбалась, наблюдая за его придумками.

Он составил телеграмму родителям всего из одной строки: «Еду невестой встречайте нас готовьте квас». Прочитав, она спросила весело:

– «Квас» – это самогон, что ли?

– Нет! Обижаешь!

– А что же?

– Да так, для рифмы! И всеобщей мобилизации родственников!

– Теперь понятно, – смеялась она. – Я не ожидала, что ты и почудачить любишь!

Два дня шумел любаевский двор, где под широченным брезентовым навесом стояли свадебные столы.

Первые недели после свадьбы молодые прожили порознь. Александр искал квартиру и наконец-то нашёл совсем неожиданно по соседству с её общежитием.

У хозяйки, ещё нестарой женщины, внезапно умер муж-пенсионер, бывший капитан дальнего плавания. Только-только приехали из Мурманска в среднюю полосу России – как им давно хотелось. Беда осиротила в чужом городе и она обрадовалась постояльцам.

Через полгода профком завода выделил в коммуналке на трёх соседей шестнадцатиметровую комнату. Ковальские были безмерно счастливы.

Один сосед оказался заядлым рыбаком. Постоянно мыл в ванной рыбу, раков, либо сапоги. Другой, причудливо разместив аппаратуру частью на стене кухни, частью на газовой плите, гнал ночами самогон. Всё это Ковальские воспринимали не более как мелкие недоразумения.

…Теперь, когда Настя вошла в его жизнь так прочно, Александру иногда казалось, что живёт он очень и очень давно. Похоже, что ему суждено прожить не одну жизнь.

Эти жизни обособлены друг от друга. Первая – когда был мучительно сладко и нервно связан с Анной. Вторая, ломаная и прихотливая, – с Владой и Руфиной. И вот третья – может быть, самая светлая и самая настоящая – Анастасия.

Эти женщины – как точки отсчёта его внутренних взлётов и падений.

Ему верилось теперь, что только Анастасия даст то, чего он ждал от встречи со «своей» женщиной. Ведь он всегда знал, что такая встреча будет. С детства знал!

Анастасия! Как Ковальский сразу не признал её!? Она будто пришла от мамы из детства, принеся ощущения домашнего тепла и надёжности. Такого у него даже с Анной не было.