Под маяком - стр. 1

В ослепительно солнечный летний день 1942 года долговязый школьник дожидался трамвая на одной из остановок Камакуры, старой японской столицы.

Вокруг было обычное лето в старом городе, и на первый взгляд в ней не было признаков войны. Над тесной улочкой нависали четырёхэтажные дома – неожиданно высокие для города старинных двухэтажных домов, тесных зелёных переулков и старинных деревянных храмиков. Посреди мостовой блестели трамвайные рельсы, который убегали вниз по улице, туда, где между угловатыми силуэтами зданий полыхал кусочек бездонно-синего моря.

Война была там, за этой гладью. Где-то там сходились армады огромных, свирепых судов, гремели выстрелы, надрывались паровые котлы и решалась судьба всей Азии. Но море оставалось всё тем же, невозмутимым, спокойным. Как ни в чём не бывало продолжало оно дышать, накатывая на берег волну за волной, и было ясно, что для него не существует ни войны, ни людей.

Школьник был долговязый и немного неловкий, с коротко остриженной вытянутой головой и очень цепким, внимательным взглядом сверкающих чёрных глаз. Само лицо было довольно приятным и стало бы совсем симпатичным, если бы не застывшая на нём маска тревожного напряжения.

Школьная форма была самая обычная – полувоенный чёрный френч-гакуран и брюки. Ни то, ни другое уже несколько дней не знало ни утюга, ни обычной щётки. И всё равно по десятку признаков – хотя бы по гербу на рукаве, который никто из мальчиков не замечает – можно было определить, что он учится в одной из самых престижных школ уже теперешней столицы. Так что занести на улицы столицы старой школьника могло либо дезертирством, либо трудовой мобилизацией – хотя кто будет размещать военное производство в этом курортно-сувенирном городишке?

А вот наблюдатель достаточно проницательный наверняка угадал бы ещё, что школьник, хоть и стоит на трамвайной остановке, но вовсе необязательно ждёт трамвая. Могло быть и так, что он и сам не знает, чего именно ждёт.

Иногда он просто рассматривал дома. Потом он начинал напряжённо рассматривать рельсы, уходившие за поворот, откуда должен был появиться трамвай. Но потом переводил взгляд в полумрак ближайшего переулка, где трамваи точно не ходили.

А совершенно просветлённые люди (такие встречаются только в древних преданиях и, возможно, в самых престижных столичных додзё, которые на всякий случай скрывают от бестолковых варварских исследователей) могли бы угадать ещё больше: сейчас решалась его судьба. Дождаться или не дождаться этого кого-то или чего-то было для него сейчас вопросом его жизни и смерти.

Трамваи между тем по случаю военного времени ходили редко.

– А вы, я вижу, молодой человек, в Гакусюине обучаетесь, – послышался за спиной низкий и скрипучий голос.

Школьник обернулся.

Он не знал старичка, который к нему обратился. Но сразу стало ясно, что это не тот, кого он ждёт.

Старичок ещё только входил в пожилой возраст, но уже заранее внушал отвращение. Больше всего он напоминал крысу, которую вымыли и обрядили в светлый костюм и чёрный галстук в горошек. Свой низкий рост он компенсировал презрительным взглядом сквозь здоровенные профессорские очки, а на лице с усиками застыло неизменно брезгливое выражение.

На всякий случай школьник ответил:

– Да, это так. Меня просто отправили сюда помогать при описи и перевозке архивов.

(В конце концов, подумал он про себя, то, что поручил ему Курортник, может считаться и архивной работой.)

– Люди вашего круга слишком берегут своих детей, – назидательно заметил старичок. – А между тем в прошлом такого не было. Все – от тринадцати до семидесяти лет – шли на войну. А те, кто был старше семидесяти, скрывали, пока могли, свой возраст.

– Думаю, в современной войне это непросто. Она ведётся на океане. А у нас не бесконечное количество кораблей.

– Это детали, – отмахнулся старичок. – Нам необходимо усилить давление – и тогда получится закончить войну за несколько месяцев. Американцы – люди изнеженные, они умеют только фотографироваться. Плохо, что тянули до Перл-Харбора, и плохо, что не смогли повторить. Ещё три-четыре такие атаки – и они бы убрались из Азии и с Тихого Океана.