Под лепестком несущего винта. Книга вторая - стр. 82
Альку Лысенко в гражданской одежде трудно было узнать. В роскошном бостоновом костюме цвета морской волны, в светлой рубашке и при галстуке, в модных коричневых ботинках, он больше подходил к преуспевающим учёным, нежели к бедным студентам – бессребреникам.
– Клад отыскал или наследство получил от богатого дяди? – приветствовал я его, с интересом и со всех сторон разглядывая, как Тарас Бульба своего сына.
– Сам ты ненормальный, – обнял меня североморец. – У меня в кармане – вошь на аркане. А с тебя причитается. Или нет?
Я замялся, просчитывая, хватит ли у меня денег, чтобы оплатить номер прежде, чем получу комиссионные.
– Ладно, не бледней, – похлопал он меня по плечу. – Башли есть.
Вечером мы гудели в ресторане «Москва», пили коньяк и жевали красную икру. Слащавая чёрная, она нам была не по нраву.
Ближе к полуночи незнакомый нам гость во всём, не по сезону белом, начал выступать и бить зеркала бутылками. Пришёл наряд милиции и угомонил дебошира. Говорили, что это был сам Михаил Дудин, знаменитый поэт города Ленинграда, всей страны и её окрестностей. Мы смылись от греха подальше, но в версию ресторанных сплетников я не поверил. В прошлом году я видел Дудина. Этот был не похож. Мало ли что кому-то спьяну покажется.
Сербско-хорватский писатель Бронислав Нушич, великий сатирик и по-английски тонкий юморист, в своей «Автобиографии» описывает момент окончания школы. Учёба в бурсе ему настолько обрыдла, что он, получив аттестат зрелости, бежал галопом по улице, в восторге размахивал документом в воздухе и орал во всё горло:
– Я созрел! Я созрел!
Эйфория молодого человека вполне объяснима и вызывает весёлое сочувствие. Оставить за плечами сотни контрольных проверок, зачётов и экзаменов, навсегда избавиться от мандража и постоянного страха перед преподавателями, впервые почувствовать независимость и свободу, – что может быть прекраснее этого ощущения!
Рано радовался сатирик. От проверок, всякого рода инспекций и связанных с ними решений проблем, пока жив, никуда не денешься. Именно жизнь предъявляет нам бесконечный поток вопросов, для ответа на которые требуется – жизнь.
Исходя из личных соображений и опыта, каждый школяр разрабатывает собственную тактику сдачи экзаменов. Одни считают, что лучше не тянуть резину и идти на экзекуцию в числе первых. Экзаменатор не дурак, и понимает, что если у тебя пусто в голове, вряд ли ты рискнёшь совать её в пасть льва первым. И это правильно. Другие предпочитают заходить в аудиторию последними. К этому времени твой оппонент, рассуждают они, наслушается такой белиберды и так отупеет, что думает только об одном: скорее бы закончилась никому не нужная свистопляска и отправиться бы домой, попить бы чайку, отдохнуть от трудов праведных. И это тоже правильно. Третьи глубоко уверены, что в психологическом плане лучшим временем получить заветный зачёт являются часы послеобеденные. Умиротворённая утроба преподавателя расслабляется, агрессивность сходит на нет, и он настроен выслушать ваши непредсказуемые словоизлияния и доверительные измышления вполне демократично. Да и способен ли человек после приёма пищи на какой-то анализ?