Под лепестком несущего винта. Книга вторая - стр. 40
Во мне мощно заговорили тщеславие и зависть.
После полудня я связался с редакцией по телефону и передал репортаж о первом дне соревнований. Выступали женщины, и мне удалось взять интервью у нескладной на вид, но вполне симпатичной девочки Вики Гавриловой, победительнице на пятикилометровой дистанции. Знать бы, что судьба нас сведёт через пятнадцать лет, я бы отнёсся к ней более внимательно.
Как репортёр я не особо переживал за качественные показатели команд. Это не международные соревнования, где защищается престиж и достоинство моей Родины. А здесь, какие бы результаты не были, они останутся у нас. Поэтому бесстрастно выполнял свою работу, фотографировал лыжников на дистанции, на старте и на финише, общался с судейской коллегией, и вместе с другими журналистами по горячим следам выслушивал откровения победителей.
Вася Макаров и тут не подвёл и занял два вторых места на десяти – и тридцатикилометровой дистанциях. Обмывать победу он категорически отказался, и мы по-джентельменски расстались, пожелав друг другу здоровья и удач.
Глава третья
Наш разговор с Василием Макаровым заставил меня пересмотреть своё отношение к жизни. В самом деле, почему я должен насиловать себя, отрываясь от любимого дела, и выискивать лакомые кусочки там, где их нет. Какому читателю понравится детский лепет начинающего журналиста, если вокруг тебя работают такие зубры от пера, у которых каждое слово – бриллиант. Что бы там не говорили, а я определённо переоценил свои силы. Пока я стану писать на уровне Серёжи Каширина или Толи Хоробрых, пройдёт уйма времени, которого и так катастрофически не хватало. Мне исполнилось двадцать пять лет, так что для успеха оставалась последняя пятилетка. Я уже давно заметил, что почти все гениальные научные открытия и изобретения, шедевры живописи и словесности созданы людьми не старше тридцати. И если этого не случилось во – время, шансов сделать карьеру почти не остаётся. Отступить? Почему бы и нет? Это только Чапаев никогда не отступал, но однажды нарушил свой принцип, за что и поплатился жизнью.
Взвинченный предстоящими событиями, я прибыл в редакцию и поделился своими мыслями с Кашириным. Обойти его я не мог. Серёжа приложил немало сил, чтобы вырвать меня из цепких лап Туркестанского округа, и мой авантюрный финт оборачивался для него подставой.
Но парень меня понял. Скорее всего, потому, что сам тосковал по полётам.
– Попробуй, старик, – выслушав меня, с большим сомнением подвёл он итоги нашего разговора. – Но боюсь, что из твоей затеи ничего не получится. Шеф не из тех людей, кто запросто расстаётся с добычей. Может, он тебя и отпустит, но с такой характеристикой, что даже уркаган не позавидует.