Под куполом небес - стр. 23
Смех оборвался на полуноте. Пистолет снова спрятался за спину под пиджак. На груди виновато шевельнулась золотая цепочка, навязчиво вылезшая из-под распахнутого ворота. Улыбка стёрлась. На лице отобразилось замешательство, граничащее с паникой. «Чернорубашечник» на полусогнутых отвалил. Подошёл к своим. О чём-то пошептался с главным. Подошёл снова.
– Уважаемые! Просим вас к нашему столу. Очень просим!
– Мы уже уходим.
– Сам Кипиш просит, подойдите!
Пашка неохотно встал, подошёл к столу «Прокопских». Света осталась на месте. Кипиш, как его называла братва, внимательно посмотрел на Пашку.
– Циркач?
– У нас говорят цирковой.
– Неважно. Откуда Японца знаешь?
– Его многие наши знают. Он учился в цирковом училище, был воздушным гимнастом, пока не упал с трапеции. Вячеслав Кириллович сказал, если что, – к нему обращаться.
Пашка пересказал всё, что знал от цирковых стариков, намёками причисляя себя к знакомым Япончика, что было откровенным враньём. Но чего не сделаешь в отчаянные минуты. В данный момент это получалось у него вдохновенно и весьма убедительно. На местного авторитета спокойствие «залётного» произвело впечатление – кто этих циркачей знает! Может, и вправду! Они, в конце концов, такие же «джентельмены удачи». Их бродячая жизнь тоже зависит от Фортуны и её Величества Судьбы…
– Не знал, не знал, что Япончик с цирком связан. То, что с эстрадой дружит, слышал. С Ёсей там и ещё с некоторыми достойными людьми. Ты-то сам по жизни кто будешь?
– Жонглёр. Жена с лошадьми работает.
– Зовут как?
– Павел. Паша Жара.
– Погоняло?
– Нет. Имя и фамилия такие.
– Хм! Звучит, как кликуха, красиво! Ладно, Паша Жара, будь гостем. Отдыхай! Никто не тронет. Если проблемы будут в городе, скажешь, что «Кипиш» – твой кореш! На пушечный выстрел не подойдут. Мы ваш труд тоже уважаем. Как вам копейка даётся – в курсе, не слепые.
– Мы уже уходим. И так засиделись. Завтра два представления.
– Ладно, давай, братуха! Удачи! Если что, знаешь, где найти. Спросишь «Прокопских», подскажут! Тут нас каждая собака… – Он хлопнул по ладони Пашки с азартом и с каким-то остервенением. – Все под богом ходим…
Последнее он сказал как-то с грустью, не смотря Пашке в лицо, словно говорил сам с собой. В нём на мгновение мелькнуло что-то человеческое…
Глава десятая
Это был странный разговор. После него осталось «послевкусие», какое бывает после обильных возлияний и последующего похмелья или как после тяжкого сна, который впивается в память своей гнетущей несуразностью и долго не проходящей муторностью…
В кабинете директора Кировского цирка Павла встретил человек в серой пиджачной паре.