Под куполом небес - стр. 18
Света помолчала. Улыбка сползла с её лица.
– А я вот даже не крещёная. Родители были то ли атеистами, то ли просто равнодушные к небесным темам. Короче, я нехристь!
– Это надо срочно исправить. В нашей компании нет места безбожникам!
Пашка прижал к себе Свету, чмокнул её в щёку и закончил:
– А что, давай тебя покрестим!..
– Да ну! Что, вот так просто?
– А мы сейчас всё и узнаем. – О ни шагнули за ограду, окружавшую храм…
Захарыч стоял с горящей свечой в руках, торжественный, с восторженно блестящими глазами. Он был весь погружён в процесс происходящего. Пахло ладаном. Потрескивал стеарин. Образа таили молчание. Лики, строгие и улыбающиеся, смотрели на людей то ли с укором, то ли с жалостью и состраданием. Густой баритон отца Симеона в сопровождении двух подпевающих нестройными, тоненькими голосами прихожанок звучал велеречиво, раскатисто и как-то очень убедительно. В самом воздухе нижнего предела храма Святого Серафима Саровского вокруг сверкающей полированными боками купели витало что-то запредельное, загадочное, недоступное пониманию человека.
– От Твоего Имени, Господи Боже Истины и Единородного Твоего Сына и Святого Твоего Духа, возлагаю руку мою на рабу Твою Фотинию, удостоившуюся обратиться к Святому Твоему Имени и под покровом Твоим обрести защиту. Удали прежние её заблуждения, наполни её Твоей верой, надеждой и любовью, пусть уразумеет она, что Ты и Единородный Твой Сын, Господь наш Иисус Христос и Святой Дух: Единственный Истинный Бог… – Отец Симеон осенил себя крестным знамением. Все присутствующие, как по команде, повторили за батюшкой сие действие.
Захарыч, подтянутый, строгий, ходил вокруг купели за священником и Светой, которая была облачена в длинную белую рубаху с такими же длинными рукавами, и был невероятно горд моментом – он крёстный отец! Отец! У него появилась дочь! Света!
Тут же были и Пашка с Венькой. Крёстной матерью сегодня выступала Ольга Борисова. Она немного волновалась – это вам не со львами в клетке один на один, с которыми она управлялась влёгкую. Тут общение покруче… Захарыч знавал её отца – Владимира Борисова, великого дрессировщика и артиста. Уважал его как мастера и человека, поэтому выбор крёстной пал на Ольгу сразу же, как только об этом встал вопрос. Она, громогласная, волевая, тут же огласила на весь цирк: «Светка! Будешь в дочках у меня ходить! Если что с Пашкой “не туда”, скормлю львам! Мы ещё вас венчать будем!..»
Женя, муж Ольги, некогда классный вольтижёр, а теперь её ассистент и правая рука, тоже держал свечу, крестил лоб двуперстием. Все его родственники были староверами. Отец Симеон обратил на это внимание, зыркнул глазами, повысил и без того мощные децибелы своих связок, дёрнул плечом. Женька замер с двуперстием, вместо осенения почесал лоб. Растерялся, скукожился. По-своему крестился, только когда строгий батюшка поворачивался к нему спиной.