Под кожей - стр. 32

– Как у тебя дела? – спрашивает Балашов.

– Может, опустим эту часть? – предлагаю я. – Обсуждать с тобой свои дела мне не хочется.

– Я думаю, что в нашем случае обсуждать их как раз нормально. Мы не чужие люди, Карина.

– Это вопрос времени. Очень скоро станем чужими. Это побочный эффект разводов. Так что у тебя ко мне?

Вижу, как он поигрывает желваками, опустив лицо. Расстояние в два шага, которое я между нами оставила, как нельзя лучше защищает от любых его эмоций.

– Ты не выставила никаких требований, – говорит он, продолжая смотреть на свои ботинки. – Чего ты хочешь? Половину имущества или?..

– Ничего, – перебиваю я. – Мне ничего от тебя не нужно.

– Карина.

– Только то, что положено Сабине. А это… на твое усмотрение.

Я уверена, что нашу дочь он не сможет хоть в чем-то ущемить. Кого угодно в этой жизни, но не ее.

В его глазах раздражение и немного злости, когда он на меня смотрит.

– Ты была моей женой семь лет. Любой адвокат скажет, что ты можешь претендовать на что угодно.

На что угодно, кроме его бизнеса. Основная доля оформлена на родителей, и так было всегда. А недвижимость или машины – это не то, чем Вадим Балашов действительно дорожит.

– Судебные тяжбы меня не интересуют. Мне отлично известно, как сильно они портят жизнь.

– Я дам тебе время, – говорит он. – И мы вернемся к этому вопросу снова.

Привычка никогда и ни о чем с ним не спорить отточена у меня годами. Сейчас я тоже не пререкаюсь, но мое молчание означает лишь одно – я сделаю по-своему. Он читает это в моих глаза, когда встает.

Сократив разделяющее нас расстояние, Вадим обхватывает ладонью мое плечо и прижимается губами ко лбу, пробормотав:

– Скажи Сабине, что я заеду завтра вечером.

Обойдя меня, он идет в противоположную сторону от входа в подъезд дома своих родителей, то есть возвращаться в квартиру не собирается.

Повернув голову, я провожаю его взглядом, чувствуя, как в горле поднимается знакомый гребаный ком.

Переезд Сабины в дом моих родителей не был сюрпризом для Балашовых-старших. Я предупредила их заранее, и это процедура, через которую мы проходили множество раз, но именно сегодня в их квартире будто натянули невидимую струну. Она колышет воздух особыми волнами, которые я игнорирую.

Напряженные взгляды.

Натянутые улыбки.

Повисшие в воздухе вопросы.

Из всего этого я заключаю, что истинное положение дел в этом доме больше не секрет. Но родители Вадима, как и сама я совсем недавно, не торопятся обличать это положение дел в слова. Словно, как и я, оттягивают момент. Возможно, в надежде, что все каким-то образом рассосется. Исправится. И это чертово счастье, что подобное малодушие сама я уже оставила в прошлом, пусть всего какую-то неделю назад.