Под флагом цвета крови и свободы - стр. 32
– Так и знал, что нельзя надолго оставлять тебя одну, – с усмешкой заявил Винченсо, в сопровождении двух матросов вступив в карцер. Эрнеста невольно попятилась, но, овладев собой, скрестила руки на груди.
– Что это значит, Винченсо? – как можно более спокойно и твердо спросила она. – Правда, у нас с тобой были разногласия, но ведь не мог же ты посчитать меня и Билла предателями?
– Факты – вещь упрямая, мисс Морено, – с непроницаемым видом ответил Алигьери. Словно почувствовав в нем какую-то тщательно скрываемую слабость, Эрнеста мгновенно подалась вперед и положила руки ему на плечи:
– Какие еще факты, Ченси? Мы же втроем организовали это дело, помнишь? И мне, и Биллу наша команда дорога ничуть не меньше, чем тебе! Я признаю, что погорячилась – прости меня: очень уж мне было оскорбительно это обвинение. Но ведь ты и сам понимаешь, что мы в жизни не стали бы сотрудничать с врагами! Да и какой от этого прок? Для испанцев все мы – пираты, одинаково заслуживающие петли…
– Ты и сама испанка, – возразил Винченсо. – Неужели ты, с твоим умом и способностями, не сумела бы договориться с ними?
– Что?.. Ты серьезно?! Да я едва понимаю их язык, если хочешь знать! – сжав кулаки, с негодованием выдохнула Эрнеста. – Я никогда не была и не являюсь для них испанкой. Скорее уж ты, уроженец Сиены, смог бы договориться с ними!
– Что ты сказала?
– Что слышал! Думаешь, я и правда поверю, что Билл способен на такое? А вот ты вполне мог приказать кому-то из своих людей бросить за борт ту бутылку! Вот только ничего у тебя не выйдет, Ченси, – с нажимом продолжала она, не давая себя перебить. – В отличие от Билла, я-то тебе нужна. Если останешься в открытом море без штурмана – испанцы доберутся до тебя еще быстрее, чем до нас!
– Это вряд ли, – спокойно усмехнулся Винченсо и неожиданно извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги, в котором Эрнеста с ужасом узнала карту с собственноручно час назад вычерченным ею фарватером. – До Тортуги мы доберемся без особых проблем, а там я найду другого штурмана. Вероятно, он не будет столь талантлив, как ты, – Алигьери издевательски ухмыльнулся, – но как знать? Может, это и к лучшему…
– Не посмеешь, – сжав кулаки и гордо вздернув подбородок, прошипела она прямо в сузившиеся до точек зрачки капитана, полные нестерпимой, наглой уверенности в себе и своей правоте. – Не посмеешь меня, словно какую-то…
– Не посмею? Ты права. Я сделаю кое-что получше, Нэнси, – с издевкой выговорил он старое обращение, давно забытое всеми членами команды, даже теми, кто еще был жив с того момента, как они впервые вышли в море на этой самой «Кобре» – один лишь Билл все еще звал ее так. Только ему Эрнеста позволяла это, только на него не обижалась за излишнюю и бессмысленную опеку и глупые детские прозвища – на него, большого и не слишком умного, но отзывчивого, храброго и великодушного, ставшего ей старшим братом и единственным близким человеком за семь лет, проведенных бок о бок. И черта с два Винченсо мог рассчитывать, что угрозой смерти ухитрится мгновенно разорвать эту прочнейшую связь, куда крепче той, что была у каждого из них с ним самим или у него со множеством девушек в любом порту, в который они когда-лиибо заходили…