Под его опекой - стр. 50
– Вера, гости просят станцевать еще раз, – выпаливает куратор, резко открыв дверь. – Это успех! Поторопитесь!
Всего в будку я поднималась пять раз. По-честному – устала и физически, и морально. Когда я забралась на высокий – типа барного – стул в гримерке, опустила на столик локти, а на свои руки – подбородок, куратор тихо довольно посмеялся и пообещал, что на сегодня все. Вечер продолжается, художник общается с гостями, но я могу быть свободна.
Но я не успела даже толком выдохнуть, как в дверь постучали. По инерции выкрикнув «да», я развернулась на стуле и сползла с него. Уж лучше бы сидела.
В комнату развязной уверенной походкой, с руками в карманах, горящим огнем взглядом и широкой мальчишечкой улыбкой, от которой я когда-то сходила с ума, входит Константин Терехов.
__________
От автора:
Коллажик по теме инсталляции есть на моем ТГ канале. И упомянута реальная, можно смело гуглить. Но у нас, конечно, круче, чем у какого-то там известного на весь мир художника )))) А что? Можем себе позволить.
14. Глава 14
– Вера. Вера. Вера, – Терехов делает два шага в мою сторону, напоминая хищника на охоте. – Признаться, я сначала не поверил собственным глазам. С каких пор ты танцуешь?
– С четырех, – роняю в ответ, прикидывая пути к отступлению. Но эта комнатка такая крошечная, а он стоит прямо по центру! Без шансов.
– Вот как, – немного приподнимает брови, выражая не удивление даже, а недоумение. – Что-то не припоминаю, чтобы за те четыре месяца, что мы были вместе, ты занималась чем-то кроме разноса тарелок.
– Я делала перерыв, – отбиваю холодно и сдержанно.
Поджилки трясутся, на самом деле. Столько лет прошло, а меня все так же пронизывает страх в его присутствии. И тесное замкнутое пространство мое состояние лишь усугубляет. Но держаться я намерена до последнего. Я уже не та влюбленная дурочка, негодующая над предательством. Я влюбленная в другого дурочка, негодующая совершенно над другим.
– Пока мы встречались? – Терехов подходит ближе, проваливаясь бедром к узкому столу под зеркалом.
Всего шаг до меня. Он может вытянуть руку и дотронуться, если захочет. Он может сделать со мной все: моих криков не услышат из зала, а охраны для меня, разумеется, никто не поставил. Но мне, вопреки собственным ожиданиям, становится не страшно, а смешно. Я прыскаю, в его глазах вспыхивает огонь злобы.
– Я сказал что-то забавное? – цедит глухо.
– Вообще-то, да, – веду плечом, но улыбка медленно сползает с моего лица.
– Интересно послушать, малышка.
Когда-то это обращение он шептал мне на ухо, с дрожью и восхищением, теперь же оно звучит насмешливо. Или именно так, как звучало всегда, в реале, а не через призму моих чувств.