Почтовый ящик - стр. 10
Сережа очень скучал по своим. Все, что с ним происходило, мысленно пересказывал папе, маме или сестре Райке, всем по-разному, по много раз. Часто писал письма. По телефону поговорить удавалось редко: дорого, разница во времени, да и куда звонить? Отцу на службу?
Иногда виделся в институтском коридоре с Куличенко. Тот всегда улыбался, встретив Сережу, и говорил: «А, крестник, здорово! Как дела? Будут трудности – обращайся!» И бежал дальше. Трудностей, требующих постороннего вмешательства, у Сережи не было. Куличенко, чувствуется, был все время занят, так что этими случайными встречами их общение в учебном году ограничивалось. Однажды Куличенко, встретив Сережу, вместо обычных слов сказал: «О, Сергей! Дело есть. Пойдем!» И потащил Сережу к себе на кафедру. Оказалось, что умные аспиранты разобрались в тонкостях телефонной аппаратуры и сделали открытие, что если междугородный телефонный разговор длится меньше сорока секунд после вызова, то платить за него не нужно, не срабатывает счетчик времени. Для приехавших из разных городов аспирантов бесплатные разговоры были большим благом. К этой тайне решили допустить студента Зуева. Куличенко посадил Сережу у телефона, положил перед ним часы с большой секундной стрелкой и сказал, чтобы Сережа звонил в Аргунск. Сережа поговорил с отцом три раза по сорок секунд. В течение месяца Сереже еще один раз удалось связаться с отцом. А через месяц в институт пришел длинный счет: «Ташкент – 1 минута, Ташкент – 1 минута,….. Ташкент – 1 минута, Новосибирск – 1 минута,…. Новосибирск – 1 минута, Куйбышев – 1 минута, Чита– 1 минута….» Получился скандал, аспиранты чего-то не учли.
Изредка Сережа встречался в институте с Колей, с тем парнем, который затеял подготовительные курсы в Аргунске. Коля начинал улыбаться издалека, только заприметив Сережу на другом конце коридора. Останавливал Сережу и спрашивал его, нравится ли в институте, все ли понятно, как осваивается в Москве. Как будто учительница расспрашивает зашедшего в родную школу выпускника прошлого года. Сережа все подробно рассказывал, но при первой возможности прощался и уходил. Ему не очень нравились эти беседы в коридоре. Может, была в них излишняя сладость? Ведь действительно, не со старушкой же учительницей он разговаривает. Может, Коля ждал, что Сережа будет его каждый раз благодарить, называть благодетелем, как в пьесах Островского? Мол, спас, спасибо, если бы не ты, подметать бы мне улицы до конца жизни… Помог, действительно помог, поблагодарили и дальше двинулись. Что еще? Как правильно себя вести, Сережа не знал и чувствовал себя неловко.