Почти все о женщинах и немного о дельфинах (сборник) - стр. 31

– Правда?

– Извечный женский вопрос.

На этом месте пластмасса выдохлась, исчерпав заряд батареи, и закончить разговор нам снова не удалось.

Мебельные грузовики около дома сменило стадо дорогих большущих авто и толпа персональных водителей – по причине теплой погоды они сбросили пиджаки и в строгих белых рубашках, сплошь перекрещенных оружейной сбруей, покуривали на свежем воздухе.

Впуская меня в дом, взволнованный и из-за этого отчетливо пахнущий крепким запахом пота комендант шепнул мне, что у соседа сегодня новоселье. Пока я возился с замком, из-за монументальной двери с золотой табличкой в центре не донеслось ни звука, из чего выходило, что жилище за ней не просто большое, а очень большое.

Замок наконец сдался, и я попал в свою квартирку – неуютную и больше схожую с номером гостиницы – поставил мобильник на зарядку и уселся за городской. Но поговорить с Людмилой Марковной не смог – на другом конце провода телефон изнывал в одиночестве.

Когда по костяшкам кулака, как учил меня в детстве отец, пересчитал дни, то сообразил, что в городе – суббота. Не в смысле, конечно, еврейского отрешения от житейской суеты, а просто обычный российский выходной. Пошлепал на кухню, нашел кусок колбасы в холодильнике, дернул пару стопок любимого напитка друг за дружкой, заел их с удовольствием и вдруг услышал какие-то странные звуки в прихожей, словно там кто-то шутливо чмокал губами, изображая, как открывается бутылка с газированным напитком.

А потом увидел, что в солидной цвета красного дерева и вроде бы железной двери светились три сквозных отверстия.

– Шпок!

Прямо перед моим носом, с легким звуком образовалось и четвертое. Нужно было звонить в полицию, но любопытство – великий соблазнитель – я осторожно щелкнул задвижкой замка и высунулся наружу.

На лестничной площадке лежал сосед. Пятна темно-красного цвета расползались на его белой шелковой рубашке с красивыми фестонами на груди. Возле стены, неловко к ней прислонившись, сидели два охранника-гиганта и уже не дышали. В дверях лифта стоял давешний бомж. Он придержал дверцы дергающегося от нетерпения лифта, и пистолет начал смотреть в мою сторону. Я абсолютно физически чувствовал давление его беспощадного взгляда – он медленно двигался с моего лба на грудь, туда, где слева, почти застыло от ужаса сердце:

– Ты кто?

– Ростов. Григорий Ильич.

– Тоже Ростов? Смешно! – Я как завороженный пожал плечами.

– Второго мне не заказывали – так что живи, счастливчик! – Бомж шагнул внутрь, дверцы захлопнулись, и лифт бесшумно провалился вниз – он в этом доме летал с бешеной скоростью, даже уши закладывало.