Почти счастливые женщины - стр. 57
Аля с ужасом посмотрела на стол и пол, на полупустую кастрюлю и перевела на Софью беспомощный взгляд.
Софья громко вздохнула, пожала плечом и развела руками – ну что, убирай.
– Бульон прокипятить? – прошелестела Аля.
– Прокипяти, – буркнула она уже из коридора, хлопнув дверью своей комнаты.
Аля вздрогнула, посмотрела на кастрюлю.
– Да, прокипятить, – прошептала она. – Обязательно прокипятить, иначе прокиснет.
Она прибралась, вымыла стол и пол, прокипятила остатки супа и пошла наверх. У двери его комнаты замерла, затаив дыхание.
Тихо. Абсолютная тишина. Наверное, уснул.
На цыпочках зашла к себе, тихонько притворив дверь, и, бросившись на кровать, закрыла глаза. На ее лице блуждала странная, дурацкая и загадочная улыбка.
– Мак-сим, – по складам произнесла она, – Мак-сим.
Как красиво! Впрочем, если бы его звали совсем просто, скажем, Иван или Сергей, ничего бы не изменилось. Потому что испортить его нельзя ничем – он прекрасен.
Пребывая в мечтаниях, Аля не заметила, как уснула. Проснулась, когда на часах было почти три дня. Ну ничего себе, а? Она причесалась, открыла заветную красную коробочку. Нет, нельзя. Совсем глупо. Софья увидит – засмеет. Ну и вообще… Нет, ни за что! Если только…
Она понюхала перламутровый блеск для губ. Да, земляника! Аля осторожно мазнула содержимое тюбика. Блеск был густой и жирный, немного похожий на клей. Она провела пальцем по губам. Липко и сладко. И, если честно, довольно противно, невзирая на запах. Но губы заблестели, ожили.
Довольная результатом, Аля еще раз внимательно посмотрела на себя в зеркало и решительно сорвала резинку с хвоста. Волосы упали на спину и плечи, она осталась довольна.
Одернула сарафан и вышла из комнаты. Легко сбежав вниз, замерла – из гостиной раздавался приглушенный разговор.
Затаив дыхание, она встала у двери.
Софья и Муся горячо спорили, перебивая друг друга. Слышно было плохо, но Аля прислонилась к двери. Видели бы ее сейчас! Стыдно ужасно. Но любопытство победило.
– Выхода нет, – повторяла Муся. – Нет – и все. Пусть будет как будет!
– Есть выход, – возражала Софья. – Поверь моему горькому опыту! Только армия, никаких институтов! Только служить! Только там из него сделают человека! – И с горечью добавила: – Это я тебе говорю. Я, со своим страшным опытом. Не пожалела бы тогда своего дурака, может быть, и стал человеком. И жил бы, а не гнил в могиле.
А я пожалела – как же! Такого домашнего мальчика? А если, не дай бог, граница или что-то подобное? И эта, как ее, ну… дедовщина? А жалеть, Муся, надо было себя. Себя, понимаешь? Себя и Сашу, может быть, тогда бы он не ушел. Девочку ту, его жену. И вторую девочку, мою внучку. Чтобы она не знала такой судьбы.